Битый снег.
Пролог.
Фрэд Брайс присвистнул: сказать, что поезд был поврежден – значит, ничего не сказать. Железнодорожный состав был разнесен в хлам. На куски. Напрочь. И вагоны, и сам паровоз были сильно покорежены при падении на землю. Рельсы, вернее, их фрагменты, – разбросаны в радиусе десятков метров. Судя по всему, под них была заложена бомба, сработавшая за несколько секунд до приближения поезда.
Железнодорожные пути проходили через небольшую рощу. Старую, темную, непроходимую рощу. Эти деревья, казалось, помнят динозавров. В столице Империи Людей даже ходили разговоры о том, чтобы сделать это место заповедным: уж больно старые тут росли дубы и сосны.
Сейчас многие из этих столетних деревьев имели серьезные повреждения от взрыва: у кого сломаны ветви, кто выкорчеван взрывной волной. Из одного дерева торчал длинный кусок железа, проткнувший лесного великана насквозь.
Печальное зрелище.
Помимо частей железнодорожного состава и пассажиров, повсюду виднеются куски исковерканных путей. На месте взрыва – воронка, глубиной в два метра. Очевидно, взрыв произошел почти перед самим поездом, рельсы задрались вверх и паровоз на полном ходу угодил на этот гротескный трамплин.
Безусловно, чтобы получить такие сильные повреждения, поезд должен мчаться с умопомрачительной скоростью. А для того, чтобы он мчался так быстро, нарушая правила эксплуатации железнодорожного транспорта, нужна крайне веская причина. И она была: в поезде, в головном вагоне, находился родной брат действующего Императора Всех Людей, Вильгельма II – Константин.
Сейчас, что вполне логично, брат императора был мёртв.
Охрана брата императора была мертва.
Семья брата императора – тоже.
И все случайные попутчики были мертвы.
Смерть настигла всех очевидцев происшествия.
Взрыв не мог их всех убить – кто-то обязательно выжил бы. Выжить им помешали те, кто устроил засаду – чёртовы стеклянные пауки. Эти твари, судя по всему, и устроили диверсию.
Фрэд Брайс, как и многие люди, ненавидел и боялся этих тварей.
Твари отвечали людям взаимной неприязнью.
Всюду битое стекло и крошечные частицы золота – то, из чего состоят эти проклятые монстры.
Стекло, части людей и вагонов, и тишина.
Следственный комитет, прибывший на место происшествия (и возглавляемый Фрэдом), добрался в эту глушь на четырех шарабанах>1. До ближайшего города – почти двадцать километров, и между местом происшествия и городом – только поля, да небольшие рощи, а вокруг – этот густой древний лес.
Поле и шарабан – откровенно неудачное сочетание, о чем Фрэду непрестанно напоминал его заместитель – немолодой ворчливый мужик, чьи длинные прокуренные усы были предметом насмешки уже не одного поколения законников.
Фрэд молчал, подчиненные ждали. Прошло пять минут, десять… Фрэд начал ходить вокруг места происшествия, осторожно глядя себе под ноги – чтобы случайно не затоптать что-то важное. Поезд должен был прибыть в пункт назначения сегодня утром. В обед уже были высланы поисковые отряды.
– Фотографы, ваш ход, – негромко распорядился Фрэд Брайс. В своей бригаде он держал лучших из лучших – мечтатели и балбесы, угодившие в его отряд, подозрительно быстро получали назначение в другие места службы. Находившиеся, как правило, на значительном отдалении от Столицы.
Двое фотографов, вооруженные металлическими треногами и фотографическими коробками принялись методично снимать место происшествия. Благодаря недавнему изобретению в области оптики – фотопленке – картинки требовали минимум времени на запечатление – не чета тем старым аппаратам, которые требовали минут по десять – двадцать для запечатления чего-либо.
Еще по размеру эти фотографические аппараты были бы меньше…
После того, как все снаружи было запечатлено (включая стеклянные части пауков и торчащие из деревьев предметы), Фрэд осторожно начал пробираться внутрь лежащего на боку вагона. Внутри было чертовски темно (что неудивительно, потому что уже смеркалось).
– Лампы зажигайте! – распорядился главный следователь.
Младшие служащие оперативно принялись зажигать керосиновые лампы и расставлять их по периметру. Благо, что додумались взять их с собой достаточно! По сути, один из четырех шарабанов был грузовым и вез различные инструменты и оборудование.
– Лампу мне! – сказал Фрэнк. Через минуту он ее получил и, аккуратно глядя себе под ноги, принялся пробираться в вагон, который когда-то замыкал состав. Под ногами хрустело битое стекло – части пауков и выбитых окон. Первым человеком, которого увидел Фрэд, был младший унтер-офицер, сжимавший в окровавленной руке револьвер. Лицо его искажали предсмертные муки, форма камуфляжного цвета почти полностью залита кровью – у бедолаги вспорот живот.
Вагон повален на бок, поэтому все, кто находился в нем, лежат вперемешку на нижней боковой части. У каждого человека имелись различные повреждения: одни были вызваны падением на сиденья, другие – проклятыми стеклянными пауками. Солдат, которого Фрэд увидел первым, падение пережил, судя по всему, почти безболезненно. Его убили пауки.
Стены и пол вагона заливала кровь.
Фрэд бегло осмотрел лежащих людей, выбрался из вагона и отправил туда коронера и фотографа, а сам отправился к следующему вагону. Всего состав насчитывал четыре вагона, и в каждом из них была одна и та же картина: люди, получившие травмы при падении, а потом безжалостно убитые стеклянными пауками. Трупы нападавших валялись тут же.
