Довольно-таки очевидно, что ключевые библейские смыслы органично инкорпорированы в само основание иудео-христианско-исламского восприятия "реальности". Это сюжеты и идеи, символический и образный "инвентарь" данных культур, исконно-метафизическое их воззрение на мир. Вместе с тем, для "картин мира" ныне существующих "библейских цивилизаций" (имеющих общий корень – Библию), они имеют теперь во многом метафорично-сакральный характер, не составляя одно основание, а являясь одним из "краеугольных камней" духа этих цивилизаций. Мы же в этом исследовании-размышлениях стремились рассмотреть Библию как суверенную реальность, может быть часто противоречивую и динамично многосмысленную, но единую, гомогенную и самодостаточную.
Введение предполагает предваряющее прояснение авторских мотивов, стиля рассмотрения и изложения, определения специфики его позиции (особенно, если дело касается такого суперсакрального текста) и круга вопрошаний, которые стимулировали исследовательский интерес при продумывании и написании данной книги. Последуем вслед этой традиции. Хотя при обдумывании этой книги использовалось много литературы о Библии, главным образом для того, чтобы удерживать во внимании и исторический контекст употребления тех или иных значений и смыслов, основной и, в этом плане единственный, объект нашего интереса – сам библейский текст. Все имеющиеся здесь интерпретации основаны на попытках постичь смыслы именно текста (разумеется, имея при этом в виду законы герменевтики, заставляющие помнить об относительности, ограниченности и субъективности этих самых интерпретаций), а не то, что о нем говорили и говорят другие исследователи. Признаюсь, у меня были вначале некоторые предубеждения, как следствия прежнего воспитания в духе советского атеизма. Но они были радикально рассеяны, особенно после второго прочтения Библии, бесспорным величием и беспрецедентностью этой Книги.
Предметом исследования предлагаемого сочинения являются значения библейской картины мира, представленные в каноническом изложении. Нас не интересует историческая критика и проблемы исторической датировки появления книг Библии (историческая критика указывает на 7 век до н.э. – "Пятикнижие") и проблемы конкретного авторства: писали или не писали Моисей либо пророки и апостолы, какие книги соответствуют каким историческим реалиям еврейского народа. Подобное – проблемное поле историков. Для нас библейская картина мира – цельная, связная реальность, давно имеющая уже свою логику, традицию – это самостоятельный духовный мир, в котором "живут" многие миллионы людей. Поэтому мы и исследуем, находясь в этом мире как бы "внутри его".
Постигая Библию, я относился к ней с большим уважением, как к одной из великих книг человечества, наряду с Кораном, Типитакой, Ведами, Авестой, Ши цзин и пр. Я уважаю суверенное право миллионов людей (иудеев, христиан, мусульман) верить в безусловность значений библейских картин мира, равно как и уважаю право других людей воспринимать их как "исторические картины мира". И хотя я не отношу себя к категории верующих, при работе с библейским текстом я пытался воспринимать его так, как если бы значения библейских картин мира адекватно воспроизводили объективную действительность, мир сам по себе – в его непрерывном развитии и становлении. Это было тем более нетрудно, так как даже в атеистической стране, каковой был СССР, в которой я вырос и живу, реалии Библии все равно являли себя – правда косвенно, через художественную литературу, общение с пожилыми, часто верующими, людьми, гуманитарные науки и пр.
Зачем мне это было надо? Для того, чтобы попытаться понять, эксплицировать генезисные значения смыслов, экзистенциальных пределов (Бог, человеческое, моральное) христианских культур. В этом, собственно говоря, и предназначение философов – рефлексия в поле личностного и всеобщего сознания – над его возможными предельными значениями, основаниями.
Каковы идеи, поддерживающие концептуальный каркас христианского символического универсума? Идеи, коим принадлежит функция предельной легитимации картин мира (философских, религиозных, этнокультурных) сообществ людей, разделяющих библейскую традицию.
Стиль рассмотрения и изложения – рефлексивное "скольжение" внутри самотрансформирующегося концептуального каркаса Библии, восприятие Библии как единого, органичного целого – гигантской совокупности стремящихся к самосогласованию смыслов. Мы стремились объяснять не "историей" и "условиями", а с точки зрения современного рефлексивного сознания. Является ли это неоправданной модернизацией? Не думаем. Многие тексты Библии, что и отличает ее от других древних великих книг, носят ярко личностный, самосознающий характер. Именно поэтому мы можем и должны понимать их, пропуская через наше самосознание, рефлексию, каковые имеют генезис, формируются в сознании, мыследеятельности ключевых библейских фигур: Моисея, Соломона, Екклесиаста, Иова, Пророков, Иисуса, апостолов.
Мы представляем себе и герменевтические сложности работы с библейскими текстами (особенности древнееврейского, арамейского, греческого языков, см. 3), и проблемы их аутентичности. Однако работа в основном с каноническими текстами (хотя привлекались отчасти и апокрифы), думаю, компенсирует, в известной степени, отсутствие развернутых исторических справок. Тем более, что книга носит скорее не научно-исследовательский характер, в традиционном смысле этого слова (филология, история культуры, религии и пр.), а философско-экзистенциалистский характер – исследование и осмысление базисных идей: реальности, Бога, человека – в библейском, парадигмальном для многих культур, контексте. Не воспроизведение того как понимали себе реальность, Бога и человека древние евреи, а как воспринимаем эти идеи
