В момент экстремальной ситуации секунда может только условно считаться кратким периодом времени. Она самым невероятным образом в сознании человека растягивается на долгие часы, возможно, недели и годы. Это происходит тогда, когда человек мгновенно оказывается на грани жизни и смерти или попадает в бездну физических страданий и мук.
Также непредвиденное, непривычное и критическое, моральное состояние иного человека заставляет его поверить в то, что незримое тело секунды безмерно, ощутить непредвиденные, негативные перемены на себе. Подобного рода трансформация в мирозданческом плане непостижимое, но реальное явление и не так уж и редко происходит не только в бесконечных обителях, но и в земном мире. Это бессмысленно отрицать или ставить под сомнение.
Да ведь зачастую нередко происходит и обратное. У счастливых, по земным понятиям, людей годы проходят стремительно, и получается, что жизнь человеческую удлиняют страдание и невзгоды, в которых, разумеется, ничего доброго и хорошего нет, по сути, не может быть.
Не так много на Земле людей, которые хотели бы окунуться в бездну жестоких секунд, ощутить на своём теле и духовной субстанции их безмерность. Возможно, подобное желание как можно дольше и чаще находится в зоне риска и постоянной опасности иной раз необходимо тем людям, которые желают через острые ощущения, неимоверные физические и моральные испытания прийти если не к Богу, то к Истине. Быть может, в определённые моменты земной жизни отдельного субъекта, это почти одно и то же.
Правда, Всевышний вечно и плотно соединённый с Мирозданием, гораздо больше, чем бесконечное количество самых разных истин. В нём постоянно живёт всё, что есть в необъятном и непостижимом движении, где не может быть ничего нереального и мёртвого.
«Тяжкая секунда бесконечна. Это факт. Но, скорей всего, так происходит потому, – сидя за письменным столом, в своей небольшой двухкомнатной, но уютной квартире, подумал Глеб Матвеев,– что общепринятое земное понятие под названием «время» в Мироздании не существует. А если оно и есть, то лишь в отдельных мирах, которые похожи на земной. Но, в любом случае, всё происходит практические мгновенно и только в настоящем».
Он сейчас мысленно соглашался с утверждением некоторых древних мудрецов, что по-другому и быть не может. Но поскольку мы существует, именно, на этой Земле, в этой «точке», то, всё-таки, «время» – не пустой звук. С этим необходимо считаться.
Чтобы не казаться посмешищем следует если не подчиняться, то уважать и принимать законы и правила планеты, на которой обитаешь. Их, с названием «Земля», бесконечное множество, видимых и невидимых, следующих по кругу вокруг Солнца, возможно, на расстоянии одной секунды.
Да ведь у каждой солнечной системы и светило своё. Но речи ни о каких-либо клонах идти не может. Находясь в единстве со всем существующим и окружающим, видимым и невидимым, каждый мир доказывает и утверждает, что он неповторим и самостоятелен. Нет сомнения в том, что чем-то многочисленные обители похожи друг на друга, но во многом, всё же, отличаются.
Довольно часто Матвеев предавался размышлениям об устройстве Мироздания… Но он, всё же, опирался на собственный опыт. Глебу приходилось осмысливать и анализировать всё то, что дано ему было видеть, слышать и ощущать. Подавляющему числу людей не суждено наблюдать за различного рода «чудесами», быть участником необъяснимых событий.
Пожалуй, древний китайский мыслитель Конфуций был прав, когда утверждал, что самый горький путь к знаниям – это личный опыт. Но, как раз, он-то и определяющий. Ведь проще всего опираться в каких-то «открытиях» на авторитетные, устоявшиеся мнения, на практические действия тех исследователей непознанного, которые на себе испытали то, что не оказалось незамеченным другими. Но ценность личного опыта не менее важна.
Спальная комната для двадцатишестилетнего Глеба и его красавицы жены, китаянки Зэнзэн была для них одновременно и святилищем любви, и кабинетом. Здесь же, на столах стояли два компьютера с выходом в интернет. Она младше его на три года, родом из Пекина, переводчица с русского на китайский язык, и наоборот. Глеб уговорил её принять российское гражданство, перебраться в крупный дальневосточный портовый город, на старую улицу города с тривиальным названием Первая Морская, где в одном из пятиэтажных домов он и обитал, и стать его законной супругой.
Конечно же, они любили друг друга. Даже более того, Глеб и Зэнзэн жили общими интересами, были настоящими друзьями и коллегами. Такое случается не так часто. Подобных супружеских пар не так уж и много.
Став его женой, она сохранила свою девичью фамилию – Луань. Так принято у китаянок. Оспаривать её решение Матвеев не стал, ведь когда родятся дети, они будут Матвеевыми. Китайская мифическая птица, которая олицетворяет весну, как раз и есть – Луань. А имя его жены означало – «драгоценная». Так оно ведь и есть на самом деле. Для него Зэнзэн была единственной драгоценностью и смыслом всей земной жизни, да, наверное, другой, следующей.
Что она в нём нашла, стройная, прелестная, слегка смуглая, черноглазая? А Глеб далеко не красавец. Увалень под два метра ростом, с широким носом, щекастый, с серыми глазами, шатен, но уже лысеющий.
