Дым на небе, дым на земле, вместо людей машины
*1
– Мы на месте! – радостно сообщает Мариян и через секунду добавляет, – стойте тут! А мы с Асеном сбегаем, узнаем, куда нам дальше.
Мариян смотрит на меня, как породистое хищное животное поводит головой, и убегает. Запыхавшийся и уставший Асен со стойкостью, достойной лучшего применения, бежит за ним.
Мы с Боженом остаемся на перроне метро. Божен на секунду прикрывает глаза, радуясь передышке, он очень устал.
– Бож, а на билете что пишут? – лениво спрашиваю я.
Божен со всей вселенской тоской в голосе отвечает:
– Да я билеты в глаза не видел, понятия не имею.
– Ну, Мариян любит побегать туда-сюда без смысла. То есть тому есть причина, конечно.
Божен философски отзывается:
– Угу, подумать, это не его. И куда он всё так спешит?
Я не могу ему ответить, хотя и знаю, поэтому просто улыбаюсь.
Возвращается Мариян, нарисовав еще круг своей паутины. За ним еле плетется Асен.
– Все правильно. Мы на месте, – улыбается он. Мне.
Я привычно улыбаюсь ему. За века это сложенная привычка.
Мы стоим пару минут, не успел прийти ни один поезд. В Европе не как в Москве, поезда метро не ходят каждую минуту, тут у них перерыв в десять-пятнадцать минут. И вдруг Мариян говорит, тревожно и целеустремленно:
– Бежим туда! Выйдем с другой стороны!
Мы переглядываемся с Боженом, идем за ним. У нас неудобный багаж, очень много разных сумок, сумочек, музыкальных инструментов, пакетов, все это сложено, словно специально, нерационально и неудобно. У Марияна еще и огромный чемодан. Сломался. Первое колесико он отломил еще в Болгарии, второе тут вот-вот оторвет. У нас три неподъемных усилителя, в этом чемодане. Его теперь нужно катить, склонившись над ним аки Кощей над златом. Усилители нам нужны очень, потому что в Мюнхене играть с усилителями нельзя. Так что, сами понимаете, никуда без них. А, нет, вы еще не понимаете, это же самое начало. Ну, ничего, скоро поймете.
Мы долго идем по лестницам, то вниз, то вверх. Чтобы преодолеть пролет всем, кому-то нужно вернуться и помочь Марияну с чемоданом. Асен очень хочет нравиться, он верно бегает с ним, помогая таскать чемодан по лестницам. Я милосердно предложил разок пойти вместо него, все-таки это мой друг, чего другим так убиваться. Но из паутины не выбраться, и люди ради него готовы вывернуться кверху мехом. Ну пусть. Кто я, чтобы мешать людям делать бессмысленные вещи?
Выходим на какую-то платформу. Только Мариян знает адрес хостела, в который мы направляемся. Божен – его родной брат, и Асен – намертво застрявший в паутине Марияна, не смеют спросить, чтобы не нарваться на беспричинную вспышку гнева. А мне все равно. Я никуда не спешу и никуда не еду, я уже там, где хочу быть. Рядом.
Мариян наконец-то выдает что-то осмысленное:
– Нам нужны поезда U7 и U3.
Само метро Мюнхена, конечно, сильно меньше, чем в Москве, разобраться куда проще, но Мариян решительно пресекал все попытки мыслительной деятельности Божена. А я, незаметно направляя и не мешая ему лихорадочно носиться по метро, следил, чтобы нас не занесло совсем уж неведомо куда.
Мы с Боженом указываем на лестничный пролет:
– U7 там.
Мы бежим по лестнице вниз. Стоим там несколько секунд. Внезапно Мариян же:
– U3 наверху! Бежим обратно!
Божен со сдержанной истерикой:
– Что?! Нет!
Я пожимаю плечами. Мне все еще все равно. И поэтому Мариян, как говорят в европах, unstoppable2. Прибегаем наверх.
Мариян возмущенно смотрит на табло:
– Где U3?! Почему нельзя написать нормально?!
– Они и пишут нормально, читать надо больше. Вон, на табло, – киваю я.
Красивое лицо Марияна вспыхивает улыбкой, он намерен бежать обратно вниз. Но я решил, что достаточно:
– Внизу U7, тут U3.
Мариян еще не понял, что достаточно, поэтому он ликует:
– Нам можно и U7 же! – он готов сорваться и стремительно кинуться вниз.
Божен умоляюще смотрит на меня. Асен уже никуда не смотрит. Взгляд молодого парня невидяще гипнотизирует точку перед собой. Асен моложе всех нас вдвое.
– Можно, – соглашаюсь я, – но мы поедем на U3.
Мариян деловито и спокойно кивает, словно мы только что вошли в метро и выбираем на каком поезде поедем. И мы не носились по нему, как раненые во всю голову.
Божен с облегчением выдыхает, бросает на меня вороватый и благодарный взгляд. Я легко улыбаюсь ему и затем смотрю в темно-золотые глаза своего аверче3.
Простите меня, люди, меня, как оказывается, непросто найти. Даже если я на расстоянии шага. Потому что сначала нужно найти себя. Если бы я сказал это вслух, Мариян бы фыркнул. Им не за что нас прощать. Их никто не держит.
С чего начать, если у этой истории сто начал? С того, что некоторые города живые и имеют свой разум? Тогда нужно начинать со знакомства с Красноярском, с Сочи, с Бургасом, и только потом писать про Мюнхен. Если начинать с того, какого рожна я потащился с уличными музыкантами в Мюнхен, я не музыкант, не уличный, и у меня под боком счастливая семья, то нужно начинать с дружбы, которая началась задолго до этой жизни, и собственно, из-за нее я в этом мире, ну, и он, конечно (потому что нельзя дружить в одни ворота). И, наверное, все эти предыстории объяснили бы мотивы многих поступков, и моих, и его, и, наверное, история была бы ярче. Но это была бы уже другая история. Я попробую рассказать все, не отвлекаясь, но как можно понятнее. Так уж у меня в этом мире складывается, самое сакральное и сокровенное нести всему миру. Миллионами глаз искать сподручнее. Без вас мне было его не найти. И сейчас тоже приходится оставаться наедине со всеми. Потому что мы, люди, все ведем себя как квантовые частицы, и если происходит какой-то тугой квантовый узел
