…Как я устал от неудач. От скучных, однообразных дней. Безденежья. Проблем, решить которые мне не по силам. Говорят, что это временно. Надо подождать. Это такая черная полоса. Она закончится и будет другая, светлая. Но я и ждать устал. И я решил попробовать перейти эту полосу неудач. Я встал. Выбрал направление. И пошел.
Но оказалось, что это совсем не полоса. Передо мной простиралось поле. Я шел, и ему не было конца. И даже не поле стелилось передо мной. Скорее, степь. Все не паханое, без конца и без начала. Оно уходило за горизонт.
Я верю, что дорогу осилит идущий. Но в этой пустынной местности не было дорог. Небо затянули тучи, и определить направление, куда идти, стало невозможно, даже если бы я решил вернуться назад, ни днем – по солнцу, ни ночью – по звездам.
Я шел, просто шагая вперед. Единственным ориентиром оставалась моя интуиция и надежда на провидение. Я шел весь день, пока светило солнце, и продолжал идти, когда наступила ночь и стало темно. Я не задумывался об отдыхе и не останавливался. Силы заканчиваются сами по себе. От нас не зависит, когда это произойдет, и тогда ты неизбежно упадешь на землю.
Так бывает, что темнота – помощник в дороге. В темноте я увидел слабые огни. Где-то далеко светились то ли уличные фонари, то ли окна домов. Я ускорил шаг и сразу почувствовал невообразимую усталость. Но свет манил и вселял надежду. Теперь у меня появилась цель, к которой надо добраться.
Я шел на этот свет, как, наверное, бабочки летят на него ночью, не понимая, что их ждет там, где свет. Но они все равно летят к нему. Так, видимо, устроено в природе, что свет манит к себе все живое. И из этой ловушки выбраться уже невозможно. Свет вселяет надежду – там, где он есть, все хорошо.
Усталость усиливалась все больше. Но наступил предел, когда я перестал ее ощущать. Огни приближались, и можно было различить, что это светятся окна небольшого дома. И я дошел до него.
Поднявшись по невысоким ступеням, я открыл двери, они оказались незапертыми, и вошел внутрь. Внутреннее помещение, где я оказался, напоминало холл гостиницы. За стойкой регистрации сидел пожилой седовласый мужчина – портье. Он дремал и одновременно смотрел в телевизор. Звук на телевизоре был приглушен, и беззвучные изображения на экране причудливо сменялись.
Заметив меня, портье снял со стенной доски ключи от одного из номеров и положил на стойку.
– Вот, возьмите. Это ключи вашего номера. Что-то вы поздно к нам добрались. Вы откуда? Наверное, издалека?
От усталости и непонимания происходящего, я не смог ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Но, по-видимому, мой ответ не интересовал портье. Он продолжил говорить, не дожидаясь от меня слов.
– Я вижу, вы очень устали. Вы не держитесь на ногах. Это удача, что вам удалось добраться к нам. Ваш номер – третья дверь по коридору, – пояснил портье куда мне следует пройти на ночлег, но заметив мой отсутствующий взгляд решил помочь мне.
– Впрочем, я провожу вас.
Портье вышел из-за стойки. Теперь я смог разглядеть висевший у него на груди бейджик: «Отель «Надежда». И чуть ниже – имя служащего отеля. Я не помню, как мы зашли в номер, и я лег спать.
Проснулся я, как был, в одежде, лежа на кровати поверх покрывала. По времени наступила середина следующего дня. Солнце светило так ярко, что свет и тепло от него пробивались через плотные шторы на окне.
В номере имелись небольшая кровать, тумбочка с вазой – в ней стояли свежие цветы, плетеное кресло, а на полу – коврик светлых тонов. На стенах висели несколько репродукций картин Поля Гогена.
Я встал, принял душ и, когда закончил одеваться, во входную дверь постучали. Я ответил «да», и вошел портье.
– Извините, я прихожу к вам в третий раз, но вы спали, и я не хотел вас будить. К нам действительно трудно добраться. Вы очень устали вчера. Слишком далеко до нашего отеля «Надежда». Но ближе расположить его никак не удалось. Поэтому и посетителей мало. У нас всего два номера.
– Всего два номера в отеле? Разве такое возможно? – удивился я.
Отелей лишь с двумя номерами, мне не приходилось встречать никогда.
– Вы, наверное, терпите убытки? У вас ведь не заоблачные цены, надеюсь?
Только сейчас я вспомнил, что у меня нет денег рассчитаться за ночлег. Но портье, увидев мое замешательство и волнение, успокоил меня.
– Нет-нет, что вы! Никаких убытков, и цены у нас минимальные. Вы вполне сможете все оплатить. А ваших наличных денег вообще не потребуется.
Портье оставил тему оплаты за проживание как не существенную и не стал вдаваться в подробные объяснения.
– Я, собственно, почему к вам пришел. Дело в том, что через час мы закрываемся. Мы работаем до обеда, и я подумал, что вам будет хорошо успеть позавтракать и купить себе что-нибудь в дорогу.
Я удивился еще больше – как это? Отель работает только до обеда? Но я не стал спрашивать портье об этой странности. Все и так было слишком необычно, чтобы пытаться понять еще большее количество странностей.
– Да, спасибо. Я с удовольствием позавтракаю.
