Лишь розы были кровяные. Из свадебного букета. Достались дальней родственнице, а сейчас Маша уставилась на бутоньерку мужа из той же крови роз. Бутоньерка лежала на лакированной дубовой тумбочке. Маша — на огромном ложе. Муж ходил по просторному номеру и собирал вещи.
— Как? — в шоке переспросила жена.
Муж не смотрел на нее своими узкими глазами с широкими бровями, не обращал к ней свое смуглое лицо с квадратной линией роста волос и тонкими прямыми полосками губ. Лишь собирался, на ходу надевая свой глянцевый костюм.
— У меня есть любимая женщина.
— Где? — зачем-то спросила она.
— В Турции.
— Что?!
Муж молчал. Жена опешила. Первая реакция всегда такая — сначала видишь летящий камень и не можешь поверить, что он летит на тебя, хоть это и очевидно, а потом уже лежишь, придавленный камнем, и деться от действительности просто некуда.
Первая реакция… Ведь это невозможно, так не бывает, а главное — причинно-следственной связи не установлено. Причины отсутствовали, у Маши с мужчиной все было хорошо.
— Почему? — спросила она.
Он промолчал. Она вспомнила вечер, предшествующий их первой ночи. Они сидели в ресторане, сначала друг напротив друга, потом рядом, обнимались, целовались, трепетали и были счастливы. Он сказал тогда: «Поехали ко мне. А потом мы поженимся». Она удивилась, но верить в серьезность намерений очень хотелось, и она поверила.
— Что именно почему? — прервал муж ее воспоминания.
Она не нашлась, что ответить. И продолжала вспоминать. Они сидели в кровати, завернутые в пледы, он взял в руки ее лицо, заглянул в глаза и сказал: «Я никого не любил, как тебя. Ты самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал». И она расплакалась. А он гладил ее по голове. Зачем тогда это было?
— Зачем ты сделал это? — спросила она, съежившись от боли.
— Так. Мне просто нужен был фиктивный брак для моего бизнеса.
Она нахмурилась.
— Почему не с ней?
— Тупая, что ли? Она в Турции, гражданка Турции.
Маша хотела что-то сказать, но захлебнулась в возмущении. Раздался прерванный вдох.
— Собака… — сказала она. — Что, нельзя было с кем-нибудь договориться?
Муж рассмеялся:
— Ты что как маленькая. Это денег стоит — двести тысяч.
— Ооо, ты мне должен?
— Попробуй докажи, — ответил он злой улыбкой.
— Подожди, но ты же на свадьбу потратился, — с тотальным непониманием на лице сказала Маша.
Муж молчал.
— В чем выгода-то? — спросила она.
— Да так, тебе не понять. И развлечься хотелось, и вообще, так безопаснее, не придраться.
— Развлечься?!
У Маши на секунду мелькнула мысль запустить в него каким-нибудь тяжелым предметом. Но испугалась убить.
Вода в бассейне неподвижно стояла, никому не нужная. Расставленные по бортику свечи охладели после горячей ночи. Панорамное окно больше не захватывало дух, а внушало ужас, доказывая, — вот он, большой мир, смотрит на нее равнодушным гигантизмом. Шезлонги, белоснежные полотенца и халаты, ананасы, виноград, тропические коктейли с зонтиками, шампанское, изящные бокалы — желанные обычно вещи теперь не дарили обещанное удовольствие, а обливали холодом богатой нелюбви.
Что сейчас делать… Как дальше жить… Верить в происходящее не хотелось.
— Что дальше? — спросила она.
— Ничего.
— Как ничего? — она резко встала с постели, натянутая, как струна. Ее глаза казались стеклянными, душа, словно просвечивающая сквозь тело, — опустошенной. Маша напоминала зомби, и правда можно было подумать, что она готова убить.
Он молчал.
— Как это теперь все исправлять? — переспросила она.
— Никак. Живи как живется.
Это были страшные слова морального урода. «Живи как живется» — казалось, страшнее слов она не слышала. Ужас безразличия сквозил в них, как в неодушевленном смерче. Он подошел к блюду с фруктами и поклевал виноград.
— А как же официальные документы? — спросила Маша.
— Поменяем когда-нибудь.
Она снова захлебнулась воздухом. Нахал.
— Пойдем прямо сейчас! — крикнула изо всех сил.
— Не ори! Выгонят.
Он раскрыл банан и спокойно стал его есть. Спокойно!
— Мне насрать! — снова крик из покрасневшего лица.
— Истеричка.
— Как ты смеешь! — голос перешел на визг. — Это ты!
— Что я? Если бы не была такой дурой, то не попалась бы на такую удочку
— Как тебе не стыдно! — с отвращением отвернулась она от когда-то боготворенного лица.
Что она сделала не так? Почему, правда, попалась на эту удочку? Неужели такая дура? Наивная? Глупая? Отсталая?
Она стала собирать вещи. Свадебное платье перевешивалось через спинку стула. Что теперь с ним делать? Выкинуть прямо из окна? Еще в психушку запишут. Взять с собой? Но зачем?! Страдать, глядя на него? Продать? Да нафиг ей это надо! Оставит здесь. Так, ладно. Только личные вещи, не связанные со свадьбой. Остальное оставит здесь. И пусть делают, что хотят. Позвонят — скажет: «Выкидывайте». Муж пошел в богатый туалет. А вот интересно, если бы его турчанку так обманули, как бы он прореагировал? Или ему было бы наплевать? Нет, если человека любишь, то не наплевать. Даже если на всех остальных наплевать. Наверное. Злые люди любят двойные стандарты. Своим — хорошо, чужим — плохо. Так. Что дальше. Одеваться. Она скинула халат. Осталась голая. Оглядела себя. Может, потому что она толстая? Маша оделась, взяла сумочку и пакет с личными вещами, подошла к выходу, оглядела номер-мечту с бассейном, скользнула взглядом по городу за окном и вышла.
