Как хорошо иметь домик в деревне! Эти восторженные слова мог придумать лишь тот, кто видел деревню только в экране телевизора. А для человека, родившегося и прожившего чуть ли не половину своей жизни в городе, и приехать, на день-другой, в такую глухую деревеньку, да ещё, если она стоит вдали от асфальтированных дорог, с одним телевизионным каналом, работающим только в хорошую погоду, и, конечно, без природного газа, а кое-когда и без электричества, то это как заново ему родиться и очутиться в спецбольнице на дальних выселках, при полном самообслуживании.
А как же этому приезду рады ваши родственники, с тревогой посматривающие на маленькое облачко, показавшееся на горизонте, совсем не кстати к вашему приезду. Не дай бог пойдёт дождь, и тогда местные жители ещё на неделю могут остаться без городских продуктов. И тогда уже им придётся идти в ближайшее, более крупное село, где есть сельпо, меся грязь своими старческими ногами, напрямик, через овраги и по тропкам, протоптанным через колхозные поля, ими хоженными-перехоженными с раннего детства, чтобы купить соль и сахар, селёдку и всё нужное для дома.
А когда стоят солнечные дни, тепло и тихо как в санатории, то лучшего места и не найти для человека где прошла его жизнь от самого дня рождения. Где за околицей, на погосте, лежат дедушка с бабушкой и мать моей тёщи, так и не дождавшаяся мужа с фронта, без вести пропавшего ещё в тяжёлом сорок втором году. И её рано ушедшие подружки-одноклассницы, с которыми ходила она за три километра в ближайшую школу-восьмилетку соседнего села. И тёщин муж, не дошедший в пургу эти три километра до своего дома, бредя после работы напрямик по полям и оврагам с наметёнными в них пургой сугробами, и присевший передохнуть в затишке, да так и оставшись в нём навсегда.
А какие у нас летом места! Воздух чистый, тишь и красота! Соловьи здесь поют так, что невозможно не влюбляться! А как радуется душа весной, когда видишь просыпающуюся от зимней спячки природу, как парит и пахнет нагретая солнцем земля, сначала у завалинки, а потом всё больше и больше освобождая замёрзшую землю от надоевшего за зиму снега! Видеть добрые лица своих соседей истосковавшихся по зелёной траве и тёплым дням, и утопающий хутор в белом кружеве цветущих садов. Любоваться близким и родным лесом, с его красавицей-опушкой меняющей каждую неделю свой наряд: то накинет ромашковое платье, то васильковое, а то нарядится в яркую зелень с россыпью алой земляники. Вдыхать густой воздух от переизбытка ароматов цветущих фруктовых деревьев, и душистого разнотравья, укрывшего разноцветным, весенним ковром всю округу, и чувствовать запах родного домашнего подворья. Слышать, как где-то протяжно скрипит старый колодезный ворот, узнавать знакомые хлопанья калиток по утрам, и вдыхать тёплый дух испеченного хлеба – всё родное и знакомое с самого детства. Эти ароматы, растекаясь по хутору, смешиваются с запахом перегнивающей соломы, с дымком затопившейся печки, куда бережливые хозяева, ради экономии дефицитного угля, кинули прошлогодний, высушенный на солнце кизяк, который ещё больше усиливает запахи родной деревеньки, каких нет, и не может быть в других местах. Радоваться степенно шагающей стайке гусей, под охраной грозного вожака, не упустившего случая пошипеть на тебя, вытянув свою длинную шею, и улыбнуться поднявшемуся переполоху в курином семействе спокойно пасшихся перед домом, от несущейся куда-то сломя голову соседской кошки, выскочившей из подворотни. Слышать родные голоса оставшихся односельчан в ещё живых домах, пока ещё не заколоченных крест-накрест досками. И гадать, какие ещё новости принесёт на хвосте соседка – Марфушка, брехливая и скандальная, до неприличия нахальная и любопытная, к тому же вороватая, однако по-крестьянски трудолюбивая, но жадная. Как ей удаётся видеть всё, что делается в чужих дворах, остаётся загадкой для всех хуторян. И на своих вечерних посиделках, или днём у колодца, она об увиденном обязательно рассказывает всем. На хуторе её побаивались, откровенно не любили и по-соседски с ней не дружили. А уж если Марфушка заходила к кому-то в дом, то, считай, разговоров об этом у неё было на всю неделю, а то и на две – высмотрит даже то, чего и небыло в доме.
Вот в таком «Куршавеле» и спрятался этот хуторок за поворотом широко раскинувшегося оврага, подальше от автомобильной дороги, за посадками и перелесками, вольготно устроившись на большой опушке леса, с головой укрывшись зеленью своих фруктовых садов. Что ещё надо человеку для счастья?
А когда опустится на село тихий и тёплый вечер, и все домашние дела уже как бы переделаны, вот тогда и есть время посудачить с соседками, отмахиваясь от назойливых комаров, сидя на скамейке под густой сиренью, а кто и на принесённых с собой табуретках. Досыта наговориться и уйти домой, оставив за собой всю землю усыпанную шелухой от семечек, по осени собранных тёмными ночами на колхозном поле.
