1. Глава 1
— Нам надо поговорить.
Стараюсь казаться решительной, только получается плохо. Нервные нотки проскакивают в голосе.
О какой решимости речь? Я репетировала наш разговор двести раз, но так и не смогла подобрать правильные слова перед зеркалом. Даже наедине с собой, меня охватывал стыд.
— Валяй, но быстро, — равнодушно кидает и оглядывается куда-то внутрь квартиры. — Я занят.
— Заметила, — недовольно бурчу, и тут же хватаюсь руками за дверь.
Потому что Шершнев вот-вот хлопнет ею перед моим носом. Чувствую знакомый запах жженой сосны. Невольно втягиваю его глубже, будто он способен придать мне сил.
— Я беременна! — выкрикиваю на одном дыхании.
Он замирает. Рука расслабляется, напряженные мышцы под белой футболкой словно сдуваются. На идеальном лице не сквозит ни одной эмоции. С надеждой цепляюсь в любимые черты, но ничего там не вижу.
А я-то надеялась…
Теперь нет нужды бороться за дверь. С облегчением вздыхаю и протягиваю сжатый лист медицинского заключения. Вижу, как дрожат пальцы.
Шершнев же проходится равнодушным взглядом по нему и вновь смотрит на меня. Изумрудный блеск его радужек так холоден, что невольно ежусь. Под теплым пуховиком и свитером по спине бегут мурашки.
Сейчас он жуткий, но я помню его другим. Нежным, мягким. Где-то за неприступной крепостью под горой скульптурных мышц прячется горячее сердце романтика и музыканта Олега Шершнева.
И вся надежда только на него.
— И?
Реакция выбивает из колеи. Ошалело хлопаю ресницами, соединяю картинку в голове и человека, стоящего передо мной.
Не сходится.
Но не все сразу.
Набравшись смелости, выпрямляю спину и смотрю ему в глаза.
Услышь меня, Олег Шершнев.
— Я беременна, — повторяю с нажимом и, не выдержав, пихаю ему в руки сжатый лист.
Не смотрит. Даже бровь не дергается. Но я не сдаюсь.
— Это твои проблемы, детка. Обращайся за помощью к своему Женечке. Или папочке… Ах, погоди. Папочка, кажется, снова болен?
Его слова бьют наотмашь хуже пощечины. С каждым ударом все сложнее морально подняться. Хочу забраться в темную пещеру, лишь бы не видеть презрения в его взгляде.
Низ живота тянет. Отступаю, прижимаю к нему ладонь и замечаю, как расплывается образ Шершнева из-за слез. Мне некуда идти. Остался только он.
— Пожалуйста, Олег. Мне больше не к кому обратиться. Я сделаю все, что ты скажешь.
Щурится. Замечаю, как его взор прилипает к животу.
— Ты же не такой, Олег, — шепчу, отступаю и цепляюсь за перила. — Не бросишь своего ребенка?
— Откуда мне знать, что он мой? Ты у нас дама, необремененная моральными принципами, — усмехается, а я смаргиваю горячие слезы.
— Понимаю твое недоверие, — голос дрожит, ноги становятся ватными. — Сделаю хоть пять тестов ДНК.
Кажется, что я сейчас упаду. В голове потоком проносятся слова врача.
«Вам лучше лечь на сохранение».
Когда? Все свободное время занимает работа. Каждый день прошу прощения у своего еще не родившегося ребенка и уговариваю потерпеть. Потому что дедушке нужна наша помощь.
Странное чувство для меня — быть будущей матерью. Никогда не видела себя в этой роли. Но с каждым днем все больше и больше привязываюсь к малышу. С нетерпением жду новое УЗИ, чтобы посмотреть, какого он теперь размера.
Если его папа нам поможет.
Широкие ладони обхватывают за плечи и не дают упасть. Со спины валится огромный булыжник. Вижу, как он летит между лестничными пролетами, затем приземляется и оставляет после себя огромный кратер.
Сомневалась, что Шершнев поможет.
Наш последний разговор закончился не в мою пользу.
— Сделаешь, — рычит в ответ и убирает руки, словно я заразная. — Пошли.
Он разворачивается и исчезает в квартире, а я неуверенно семеню следом. Цепляюсь за пару женских сапог. Красных, на шпильке. Лакированных и абсолютно безвкусных. Мода на них давно прошла, но от их вида внутри все переворачивается.
— В свою комнату. Быстро, — рявкает Шершнев, и я киваю. — Приду позже.
— Хорошо, — выдавливаю из себя, пока стягиваю пуховик. — Я не помешаю.
— Само собой.
Он исчезает в глубине квартиры, а я давлю в себе желание пойти за ним. Потому что не имею право на осуждения. Мы же не пара.
Только почему мне так горько?
Остатки настроения летят в трубу. Сколько ни уговариваю себя, что все хорошо, мантра не помогает. Шершнев меня не выгнал — это уже плюс. Не позвал же в квартиру для того, чтобы с позором вышвырнуть обратно?
С трудом отыскиваю любимые тапки в глубине ящика. Они заброшены так далеко, словно кто-то желал от них избавиться. От вида потрепанной бежевой ткани щемит под ребрами. Я определенно становлюсь сентиментальной.
— Спасибо, что дождались меня, — с трепетом расправляю помятую подошву.
— Олег, а ты кого-то пригласил? — незнакомый женский голос острым кинжалом впивается в грудь.
_____
Друзья, это 2й ТОМ нашей истории
ЧИТАТЬ 1 ТОМ
— Что это?
Смотрю невидящим взглядом на небрежно раскинутые бумаги.
— Документы на лечения твоего отца от израильской клиники.
Внутри все сжимается.
Он пожирает взглядом. Колючие изумруды царапают шею, раздирают горло.
— Но у нас нет таких денег. Как?
Издевательски смеется. Вытрясает всю стойкость.
— Конечно, нет, — грубые пальцы по-хозяйски сжимают мой подбородок. — Я оплатил лечение. Считай это договором купли-продажи.
