В предлагаемой читателю книге ее автор собрал все появившиеся до настоящего времени в печати письма Бетховена, снабдив их комментариями, необходимыми для ближайшего знакомства с личностью знаменитого симфониста. Расположены письма в хронологическом порядке, с некоторыми отступлениями, неминуемыми при изложении событий и эпизодов в жизни героя, порой тесно связанных с эпизодами более или менее ее отдаленной эпохи.
Слог писем Бетховена, не только собственноручных, но также написанных по его поручению или под его диктовку, не только немецких, но также французских и английских, почти сплошь тяжелый, что называется – дубоватый, неуклюжий, с частыми попытками играть словами, шутить, острить и не менее частыми подчеркиваниями. Барбаризмы венского наречия, которое в значительной степени усвоил Бетховен и которое весьма далеко от немецкого литературного и северогерманского языков, а также провинциализмы родного композитору прирейнского наречия вносят во многие его письма тоже немало своеобразного и настолько непонятного, что один из биографов назвал такие страницы его писем «бестолковыми толкованиями и неописуемыми писаниями». Множество сокращений в словах и разнообразие в начертании одних и тех же имен, ряд слов собственного изобретения и немало орфографических ошибок создают препятствия свободному чтению и переводу писем, к тому же еще обильных грамматическими вольностями: в одном месте пропущено сказуемое, в другом предложении нет подлежащего, здесь имя собственное начинается малой буквой, там глагол – большой буквой, часто знаки препинания отсутствуют целыми десятками либо заменены чертой; порой встречаются слова зачеркнутые, или неразборчиво написанные, или собственного изобретения, или же расставленные небрежно, спешно, бессвязно и как бы бессмысленно, или же повторяющиеся несколько раз, то по рассеянности, то умышленно; точно они засели в мыслях композитора или у него недостает других для выражения своей идеи.
Мы могли бы изложить их в русском переводе складно и более ясно, но тогда утратился бы тот колорит, который так удачно окрашивает фигуру, личность Бетховена, встающую перед нами при чтении подлинника; впрочем, не желая злоупотреблять терпением любителей, задумавших познакомиться с 1300 письмами знаменитого композитора, мы кое-где сгладили шероховатости слога, причем позволили себе вольность, часто встречающуюся в исторических монографиях, а именно: местами сократили или пропустили длинные титулы адресатов и писали с малой буквы обращения к этим лицам.
Некоторые читатели найдут, быть может, многие из этих писем и записок незначащими, пустыми, скучными, надоедливо повторяющими одно и то же, но мы решились пренебречь «широтой натуры» такого читателя, его отвращением к мелочам, так как верим в существование любителей, готовых отречься от поверхностного знакомства, от верхоглядства и способных найти в каждой детали, в каждой строке собранного здесь материала новый штрих или нюанс, новую черту, краску или тень, из которых слагается образ знаменитого композитора.
Бетховен. Скульптура Н. Л. Аронсона
Попутно с жизнеописанием коснулись мы характеристики музыкального гения Бетховена.
Наиболее вдохновенные сочинения его относятся к трем типам композиции: к симфоническим, камерным и фортепианным произведениям, из коих два первые рода представляли для автора наибольший интерес, ими он начал и закончил свою деятельность, тогда как фортепиано, вероятно, вследствие своих менее совершенных и менее богатых средств музыкального выражения, ранее струнных инструментов и ранее оркестра потеряло привлекательность для него; лет за пять до смерти Бетховен перестал писать для этого инструмента. По этой причине, а также ввиду чрезвычайной популярности его главных фортепианных произведений мы даем читателям более или менее обстоятельную характеристику лишь его симфоний и квартетов.
Уместным находим сказать здесь несколько слов относительно орфографии и произношения фамилии нашего героя: на родине его, у немцев, пишется она: Beethoven, выговаривается приблизительно так: Бе-товен, причем ударение ставится на первой е, произносимой удлиненно, а буквы h почти не слышно. По-русски выговаривают обыкновенно Бетховен с ударением на букве о, а пишут различно: Беетховен, Беет-говен, большей же частью – Бетховен; ударение это, хотя совершенно неправильное, настолько установилось в России, что мы не берем на себя смелости предлагать перемещения его на первую гласную, а потому не можем также рекомендовать, находящихся в связи с ударением, двух е после б, хотя опыт такого правописания был сделан нами (в брошюре, изд. 1888 г.) и встречается у некоторых других авторов (например, у проф. Саккетти); что же касается следующей буквы h, то полагаем более правильным переводить ее, за неимением в русской азбуке общеупотребительного знака для г спиранта, буквой х как наиболее близкой к западноевропейскому h; во многих именах, встречающихся в предлагаемой читателям книге и мало распространенных в русской литературе, мы также перевели h буквой х, исходя из более близкой степени родства латинского h к русскому х, нежели к г (см. «Рус. правописание» Я. Грота, стр. 8).
