Уважаемый читатель!
Обращаясь на страницах своей книги к Славянскому Ведичеству, к мировоззрению наших предков и пращуров – древних славян, и рассуждая о роли церкви в истории России, я ни в коей мере не хотел затронуть чьи-то религиозные чувства и тем более ущемить чувства православных христиан, ибо рассуждения мои не направлены против веры (любой конфессии) и искренних её последователей. Рассуждения мои направлены против продажной профессуры, напыщенных иерархов РПЦ и иже с ними, продолжающих вдалбливать в сознание людей клише и штампы о том, что наши предки были дикими и невежественными, жили в лесу и молились колесу, и при наличии достоверного фактического материала упорно навязывающих нам примитивную материалистическую и (или) религиозную модель сотворения мира и человека, при этом втаптывая в грязь нашу с вами общую историю, историю славянства, историю родной земли, навязывая нам другую, придуманную или переписанную.
Именно сейчас, когда Запад ведёт войну против Русского мира, против России, мы должны восстановить и свято хранить утерянные за века знания о нашем славном прошлом для понимания нашего места в настоящем и будущем.
Прошу отнестись к этому с пониманием. Желаю приятного прочтения.
Асгард Ирийский, столица Беловодья.
Лето 7038-е от сотворения мира в звёздном храме (1530 год)
В сердце большого красивого града, что стоял на слиянии священных рек Ирия Тишайшего и Оми, на вершине их правобережного увала, простираясь до Сварги Пречистой1, дыбился над землёй лазурный каменный дворец Священного Первородного Огня – Великое Капище Инглии. Был сей храм сказочно красив, величествен и необъятен, как сами небеса. И проходили в том храме ритуалы и свадьбы, славили в его святилищах Светлых Богов и Прародителей святомудрых, чьи гигантские кумиры и образа обласканы были и согреты пламенем огненных жертвенников, на которые приносили бескровные жертвы, дары и требы. И далеко за пределами града были слышны отголоски дивных тех песнопений, прославляющих богов, утешающих душу и дающих силу.
Главной святыней храма являлся многогранный кристалл – магический талисман, дарованный богами, поддерживающий постоянную связь земли с космосом. Особая неземная энергетика этого кристалла создавала по периметру града незримое защитное поле, и не было хода в Асгард ни ордам захватчиков поганых, ни человеку пришлому с помыслами злыми, лукавыми да развратными.
Тысячелетиями рос и процветал Асгард, не ведая нужды и бед, свято оберегая знания о великом прошлом земной цивилизации.
Но пришло великое похолодание. Суровый климат значительно опустошил земли на севере Беловодья. Много людей ушло тогда на юг и на запад, за Рипейские горы, образовав там отдельные княжества. Прошли века, и оборвалась связь этих княжеств с Беловодьем, произошли необратимые изменения как в культурном облике народов, так и в духовном плане. А наступившая Ночь Сварога2 лишь усилила разобщение родов, ослабив энергетическую защиту Асгарда и его незримую связь с космосом. Много людей отвернулось тогда от ведичества, и забыли они, что Беловодье их прародина. И когда начались бесконечные, кровопролитные набеги кочевых племён на земли Беловодья (что простирались от Рипейских гор до х’Арийского моря3 и были благодатным краем древнейшей державы белых людей – Великой Тартарии), силы его защитников были уже не те и о помощи взывать было не к кому.
Вот уже которую ночь кряду жители града с тревогой вглядывались в даль. Там, в дальних перелесках, протянувшихся вдоль юго-восточного окоёма, множились вежи сосредотачивающегося войска кочевников, горели тысячи костров, озаряя ночное небо. И горожане от мала до велика готовились к осаде. В кузнях неустанно ревели дующие меха, раздувая жаркий огонь; без умолку стучали кузнечные молоты, под ударами которых раскалённые докрасна заготовки мечей, наконечников стрел и копий щедро рассыпали во все стороны золотые брызги, приобретая нужный вид. Да и на улицах кипела работа: свистели пилы, тюкали топоры, горожане укрепляли врата и стены, перекрывали заплотами и завалами улицы. В ближних перелесках валили деревья, и кто волоком, кто на телегах тащил или вёз их на выпас, где суждено быть сече. Там под покровом ночи возводилась засечная черта4, усиленная поворотными щитами с прозорами для защиты лучников и пушкарей. Старики же и женщины с малыми ребятишками шли к стенам храма, ища спасение, неся на себе скарб и съестные припасы.
Супротив растворенных врат храма, сжимая дланью литиус5 – длинный узловатый посох причудливого вида, испещрённый вычурной резьбой и увешанный оберегами, стоял крепкий, широкий в плечах старик в светлой льняной рубахе ниже колен, расшитой по вороту, подолу и рукавам, как и пояс, обережными символами. Седые волосы старца, перетянутые в обхват лба плетёным кожаным очельем, а сзади собранные в пучок и перехваченные тесьмой, как и седую бороду с усами, шевелил ласковый ночной ветерок с Ирия, неспешные воды которого текли на север тёмной гладью, рябью ловя блики лунного света. Старец был мрачен ликом, ибо ведал, что наступившая ночь будет последней ночью Асгарда. Оттого тревожно и тягостно было на душе у него.
