Утро одного дня
В прекрасном сибирском городке жил-был дедушка Виктор, почтенный мужчина преклонного возраста. Проживал он в своем домике, с хозяйством и женой. И все-то у него было ладно и чинно. Надо отметить, что держал он порядок и всегда с любовью обходил свое хозяйство, с утра и до вечера проявляя заботу о своих питомцах!
Жили у него кот, пес и голуби. В это утро, впрочем, как и всегда, проснулись все от крика соседского петуха Петручо. Кукарекал он так, как будто пожар горел на всю округу. Просыпались все: коровы, козы, псы, коты и даже мыши. И как же без главных обожаемых жителей двора – голубей! Надо заметить, что голуби себя чувствовали по-особенному.
Жили голуби в отдельном, специально для них построенном двухэтажном домике. И находился этот дом выше всех. С самого утра в голубятне случился настоящий переполох. Дело в том, что вот уже не первую ночь в огород проникал хитрый лис и терроризировал голубей, а также соседских кур.
– Нет, ну с этим надо что-то решать, – переговаривались все голуби.
– Да, конечно, этот беспредел должен кто-то остановить, – говорили голуби друг другу.
– А иначе нас сожрут по одному и перетаскают из голубятни.
Из всего голубиного семейства выделялись два приятеля: Толли и Толл. Важнее их не было в голубятне никого или почти никого. Были они атлетически сложены и выглядели привлекательно, – настолько, что даже соседские курочки засматривались на них в тот момент, когда братья, вцепившись когтями в сетку-рабицу, качали пресс. Относились они к голубям породы «саксонский священник». И надо сказать, совершенно не соответствовали своему названию. Они считали себя немецкими голубями, хотя были рождены далеко от Германии. Тем не менее они всячески подчеркивали свое европейской происхождение, заменяя в разговорной речи слово «да» на букву «я». Всегда они держались друг друга и занимали самую верхнюю жёрдочку, свысока смотря на то, что происходит и во дворе, и в голубятне. Дедушка Виктор их очень ценил, так как они были весьма ценной породы.
На повестке дня стоял вопрос выживания, и голуби собрались на совет.
Знакомьтесь, сам Марченеро, настоящий местный толстяк. Когда он перемещался по жердочке, то переваливался со стороны в сторону, балансируя при этом крыльями, чтобы не упасть. Летал Марченеро редко, вернее, уже как года два никто не видел его в небе. Именно он очень переживал о том, что хитрый лис проберется в голубятню. Конечно, было отчего беспокоиться: ведь если бы лис пробрался в домик к голубям, то наш важный Марченеро даже не смог бы улететь.
В нём было еще много чего забавного, например, он постоянно, после того как наедался досыта, падал на хвост, выставив вперед свои лапки, и причитал, что вот-вот начнет заниматься спортом и наладит свое питание. Но до спорта дело так и не доходило, все заканчивалось мирным храпом сытого уснувшего голубя. И так происходило изо дня в день, после любого приема им пищи!
– Итак, – чинно положив крылышки на важное пузо, начал Марченеро. – Господа делегаты съезда по безопасности, у нас проблема! Лис совсем обнаглел, ходит как к себе домой, – сказал он, осмотрев всех делегатов.
– Да! Совсем обнаглел, – заговорили другие голуби.
Вдруг в это бурчание ворвался громкий голос Толли:
– Нужен кто-то, кто решит эту проблему.
– Да, нам нужен настоящий герой, настоящий боец, – добавил его брат Толл.
– Конечно, – вмешался пес. – У вас-то мышцы только для красоты! Гав!
– А что, – обратившись с важным видом к достопочтенной пернатой публике, произнес Марченеро, расхаживая туда-сюда, – неужели не найдется такой герой среди нас?
– А что, – вдруг высказался Толл, – давай это будешь ты! – Указав пером крыла в сторону толстяка, Толл замер. – Тем более что после трапезы ты, как я слышал, постоянно на спорте!
Это было так неожиданно, что Марченеро, замахав крыльями, упал на пол голубятни. Затем, отряхнувшись, он вскочил на одну, затем на другую перекладину и чинно поспешил вверх к своему месту.
– Вы что, совсем? – возмутился упавший кулек с пшеном. – Я, я… чтобы я! Да никогда, в общем!
Сказав это, Марченеро замер в позе смотрящего вдаль, обиженного таким предложением, гордого ястреба.
– Вот, смотри, птенчик, – прошептала тетя Минос-Жерайрис. Так ее назвали из-за того, что она была кофейного цвета, словно она из Бразилии. Ну, а точнее, из-за того, что каким-то ветром на нее свалилась обёртка бразильской шоколадки именно в тот момент, когда она задалась важным вопросом и обратилась к небу со словами: «О, небо, кто я?» С этого момента непонятное имя, написанное на упаковке, прилипло к ней навсегда.
– Смотри, птенчик, как много голубей, а смелого среди них нет! Но ты, – продолжила она, – должен быть таким же. Никогда не лезь на рожон! Будешь целее. Чем выше от земли, тем надежней спрятаны твои крылышки. Уяснил? – спросила мама птенчика, и тот торопливо замахал своим клювом.
– Эх, что же нам делать? – раздался вопрос из голубиного общества.
В этот самый момент где-то на высоте в два девятиэтажных дома парил воробей Андрюха. Летел он с ночной вечеринки на пирсе. Там он слушал дискотеку девяностых, магически при этом приподнимая плечи под ритмы музыки. В удобные моменты он лаконично спускался к столу и, деликатно схватив крошку лакомства, возвращался на крышу пляжного холла.
