Рядом с двухэтажным деревянным домом росла черёмуха. Три куста в ряд расположились под окнами дома, а рядом – небольшой огородик на несколько семей. За огородом – детская площадка с песочницей, теннисным столом и скамейками. Низкий забор, построенный мальчишками с окрестных дворов, делит площадку пополам. На другой половине стоят качели и находится несколько клумб с цветами.
Окно Тасиной комнаты находилось прямо над черёмухой. Весной, когда черёмуха цвела, Тася любила сидеть у открытого окна, вдыхать одуряющий аромат белых цветов, заодно обозревая окрестности со второго этажа. Вот соседская девочка Оля вышла на площадку с учебниками. У Оли скоро экзамен и она к нему готовится. «Когда у меня будут экзамены, – подумала Тася, – я тоже на площадке готовиться буду».
Когда цветы облетали, на кисточках начинали наливаться, увеличиваться в размерах небольшие ягодки. Сначала зелёные, потом они начинали коричневеть, пока не становились совсем чёрными. А когда мякоть внутри ягод становилась коричневой – всё, ягода созрела.
Тася обожала терпковатый вкус этих ягод. Обычно они с девчонками наберут черёмуховых кисточек, усядутся на скамейку на детской площадке, соединявшей собой два дома, и обсасывают кисточки, набивая рты ягодами, только косточки летят во все стороны. А на следующее лето, там, где косточки упали, вырастают молодые черёмуховые побеги, которые все топчут.
После поедания ягод губы и зубы у девчонок становятся коричневыми, на языке бурый налёт. И пока налёт не сойдёт с языка, вкуса другой еды не почувствуешь.
Тася всегда с нетерпением ждала, когда поспеет черёмуха, и зачастую, не дожидаясь, объедалась ещё зелёной. Но больше всего она любила, когда черёмуха сутки постоит в ведре, станет мягкой и почти не терпкой. Это когда отец привозил из леса целое ведро ягод, вот тогда Тася с сестрой Ритой отводили душу.
А эта черёмуха, что росла под окнами Тасиной квартиры, была недоступной, потому что принадлежала соседям Кочетовым. Соседями по лестничной площадке были муж и жена, пенсионеры. Невысокий, в больших очках, вечно угрюмый и недовольный Степан Иваныч и его жена Алевтина Павловна, высокая, полная женщина. Гораздо выше супруга, она ступала неторопливо, говорила размеренно и никогда не ругалась. Двое детей их, сыновья уже были взрослыми и жили отдельно от родителей. Младший сын работал капитаном дальнего плавания и дома бывал очень редко. Внуков у стариков ещё не было, и они всюду ходили под руку вдвоём.
Старики скучали по младшему сыну и держались обособленно от всех, особенно от чужих шумных ребятишек. А соседство с двумя непоседливыми девчонками 10-ти и 12-ти лет несколько раздражало стариков. Особенно Тася, которая и по лестнице-то спокойно не могла пройти – всё бегом да с громким топотом. Старик выглядывал в окно, неодобрительно косился на Тасю, выскочившую во двор, и бурчал что-то себе под нос. Да кто же его слышал, кроме него самого или его жены. В Тасиной квартире всегда громко хлопала входная дверь, играла музыка, которую девчонки включали на всю мощь. В общем, не повезло старикам с соседями.
В это лето черёмуха особенно буйно цвела, а когда цветы облетели, на ней стали наливаться крупные ягоды. Тася, повиснув на подоконнике, смотрела на них и думала, отчего же это соседи такие жадные. Целых три куста черёмухи и всё им одним. «Что же они с ней делают? – думала девочка, – На рынке не сидят. Тогда они что же, едят её? Так вдвоём не съесть. Наверное, сушат на зиму, а потом всю зиму чай черёмуховый пьют. Лучше бы свежую ягоду ели, а ещё лучше, если бы ей, Тасе, поесть предложили. Нет ведь, из вредности не предложат».
Вечером на площадке собиралась молодёжь. Тасе с подружками всегда интересно было послушать, о чём говорят парни с девчонками, и поэтому они допоздна болтались рядом, пока их не загоняли домой родители. Да ещё Рита, которая считала себя взрослой, всегда прогоняла Тасю домой, считая, что рано ещё ей сидеть с большими. Старик в это время выходил во двор и медленно прохаживался мимо огорода, оценивая степень опасности для любимых кустов черёмухи, которая исходила от собравшейся молодёжи.
Проходившая через дорогу от дома железнодорожная одноколейка была и на этот раз заставлена вагонами с лесом, который разгружали пограничники, войсковая часть которых издавна находилась в городе. Ребята с наступлением темноты, как обычно, переместились на площадку, где и ждали их девчата, делающие вид, что они там просто так, сами по себе отдыхают. Перемахнувшие через забор добрые молодцы мигом изменили обстановку и темнота начала взрываться девчачьим смехом.
Девушки смеялись, парни травили анекдоты, а мелочь, вроде Таси, сидела в сторонке, навострив ушки, хихикая, и подталкивая друг друга локтями.
– А черёмуха-то уже поспела, – сказала Люба. У неё уже был постоянный ухажёр из пограничников, ражий и веснушчатый Андрей. – Вот бы черёмушки поесть, я ещё даже не пробовала.
Сама от себя не ожидавшая Тася вскочила со скамейки: – Будет вам сейчас черёмуха, я быстро!
