Они неспешно двигались в потоке таких же парочек – молчаливых парней и девушек, которым ещё только предстояло сделать свой первый поцелуй. Те, у кого эта стадия уже была позади, проводили свидания на задних рядах кинотеатров или в тёмных углах кафе. Да, теперь это было именно свидание.
Девушка Кая жила в соседней квартире на одной с ним площадке. В их доме Тори появилась недавно – оставив родных, переехала к бабушке Музе. Своих родителей Кай не знал и, кроме деда Егора, семьи не имел. Старики дружили давно, каждый день вместе завтракали, ходили в собесы, смотрели телевизор и по вечерам пили чай. Сдружились и молодые. Когда удавалось, встречались на утренней пробежке, делились тайнами, подшучивали друг над другом, иногда ссорились. Но он не мог не быть ей другом дольше часу – редко используемые дальние струны души начинали трепетать траурным реквиемом. Потому не больше чем через час он находил способ с ней помириться.
Они отличались как огонь и лёд. Но, глядя на них, каждый понимал – эти двое обречены друг на друга. Бойкая и весёлая Тори никогда не упускала случая распечь Кая за вину, мнимую или действительную. А Кай, привыкший к одиночеству в размеренном дедовом мире, не спорил, лишь улыбаясь. С какого-то дня и часа он понял, что даже в такие минуты не может отвести от неё взгляда. Он знал, что вёл себя как киношные подкаблучники, а это подсказывало, что его симпатия сильнее ответной. С какого-то дня и часа так же признал – это может быть даже приятным. А когда их соединило настоящеесвидание, Кай признал, что до этого момента ничего и не чувствовал вовсе. Но, пожалуй, он не вполне принадлежал себе уже с их первой встречи.
…
Сейчас они брели по сияющим ночным улицам. Смеясь, откусывали дымящиеся пирожки, обжигая руки через бумажный пакет. О чём-то болтали, не запоминая тем, и каждую следующую минуту он выяснял, что, оказывается, совсем не знал Тори. Всё было таким же, и всё стало иным.
Этой весной оттепель то и дело сменялась морозами, и март никак не мог отвоевать своё календарное время. Деревья и провода на Прорезной сверкали сотнями длиннющих сосулек, и, если прислушаться, можно было услышать их тихое позвякивание. Ветер не был сильным, он всего лишь не давал снежинкам касаться земли. И в мигающем свете фонарей сказочно медленно окружили их искристые звёздочки.
Тори смеялась. Кай с удивлением наблюдал падающий на её лицо свет. Снежинки добавляли мягкости, усмиряли резкие подвижные черты, глаза сияли. Как в день знакомства, в его внезапно обострившемся чувстве без названия, она показалась ему необыкновенно уязвимой. Её хотелось согреть и защитить даже от этих невинных снежинок.
Секунду-другую по прихоти ветра до них доносились звуки трамваев, потом пришла тишина. Она стала странно подталкивающей.
Он сделал глубокий вдох.
Да… сейчас…
Он оглянулся. Фонари, затрещав, погасли. Прорезная была пуста. Куда-то делись все прохожие. Огромные каштаны заслоняли свет от дальних освещённых кварталов, и лишь в окнах засыпающих многоэтажек местами блистали огоньки. Случайно ли, нет, сейчас они были совсем одни. И если бы это была сцена из книги, то автор написал что-то похожее на «напряжённо и томительно одни». Но настоящее свидание не описать ни в какой книге.
Кай приостановился, нашёл её ладони и потянул к себе. Он и раньше целовал девчонок, но в те разы поцелуя требовал момент, а сейчас… он хотел
