Глава 1. Счастливое Рождество
Громкий звонок смартфона прервал веселую
рождественскую музыку. Неприятно, досадно, резко. Все на рождественской
вечеринке продолжали веселиться, кроме одного человека. Меня – студентки
Уитман-колледжа, впервые за последние месяцы вырвавшуюся на тусовку. Как же
все-таки не вовремя… Кому я могла понадобиться? Ведь закрыла все долги по
учебе…
Я взяла телефон, отошла подальше от танцующих и
веселящихся однокурсников, чувствуя, как шумит в голове. Звонила одна из
младших сестер – Кейт. Тревога усилилась. Ведь мы успели поздравить друг друга
заранее: я, две моих сестры и три брата. Они остались в родном городе, но мы
часто общались. И сейчас мне сразу не
понравилось то, какой напуганный и дрожащий у Кейт голос.
- Кейти, ты как? Все хорошо? – весело спросила я,
стараясь не выдавать тревогу.
- Джулс… наши родители… - тоненький голос
срывался из-за помех.
- Что случилось?
У меня замерло сердце. Тревога усилилась и
окрепла, захватывая все мое существо. Это было неприятно, сбивало с толку и
лишало всякой сосредоточенности.
Наши родители – Ник и Трейси Мартинес – всегда
были безответственными и только плодили детей. Уезжая в колледж, я умоляла их
со слезами на глазах бросить выпивать, посещать странные вечеринки, заботиться
о малышах. И они сдержали слово, ровно на год с небольшим.
А теперь что-то стряслось. Иначе просто не с чего
моей веселой сестренке звонить и плакать в рождественскую ночь.
- Они ушли позавчера и не вернулись, - объяснила
средняя дочь семейства Мартинес, в свои двенадцать лет умеющая готовить обед и
баюкать ребенка. – Пол и Патрик уже два раза подрались, а маленький Джордж
хочет есть. Я ему дала молока, но в холодильнике мало продуктов.
- Ох…
Держитесь. Я скоро приеду, - вздохнула и повесила трубку
Я была готова к этому еще когда корпела над экзаменами.
Но за последние месяцы часто звонила домой, общалась со вполне трезвыми
родителями, и расслабилась. Это было неправильно. Но я же поверила в их
искренность… Мне очень хотелось учиться, а теперь придется все бросить и возвращаться
домой – в наш маленький американский город. В плохой район. В старый дом, где
пахнет затхлостью и дешевым алкоголем. Мое сердце замерло при одной мысли об
этом, на глаза навернулись слезы. Мне очень жаль моего неудавшегося
образования, но об оставленных детях думать больнее.
Я не запомнила, как бросаю в сумку необходимые
вещи и дрожащими руками бронирую в интернете нужный билет. Так дешевле. И
только когда оказалась в автобусе, дала волю памяти и слезам. Потом разглядела,
что, хотя бы успела поменять праздничный красный свитер на обычный темно-синий.
Путь прошел без приключений и происшествий. Мельком
успела заметить, что электронные часы на стене показывают два часа ночи.
Я вышла с вокзала с одной ручной кладью, изо всех
сил надеясь, что повезет вернуться обратно. Хотя бы за вещами… По щекам
немедленно потекли слезы – то ли от волнения, то ли от легкого вина. Оно до сих
пор не выветрились из головы.
Вызвала такси. В ночное время и думать не стоит о
том, чтобы идти в полупьяном состоянии через весь город в одиночестве. Да и хочется
поскорее увидеть детей. Иногда я в шутку называю их своими детьми – ведь это я
их воспитала. Сама не знаю, как при этом выжила и выучилась.
Знакомая улица: широкая, пустая, холодная. Свет
горел не в каждом окне – многие ушли отмечать Рождество в круглосуточном баре и
там же дебоширить. Я не чувствовала страха, потому что выросла здесь, и ничего
ужасного не могло случиться. Только когда увидела темный силуэт одинокого
человека, вывернувшего из-за угла, замерла, охваченная ступором. Бежать бы
надо, а я застряла на месте и хлопала глазами.
Подошедший ко мне парень оказался широкоплечим
здоровяком. Лица я не разглядела в темноте – какие-то умники разбили камнями
фонарь на этой стороне улицы.
- Деньги есть, красавица? – спросил он спокойно,
совсем не заплетающимся языком.
- Нет… - с трудом выдавила из себя.
- Тогда счастливого Рождества.
Не знаю, улыбнулся ли он, но точно поплелся
дальше. Я только и успела оглянуться на широкую спину, как он исчез за
ближайшим поворотом. И даже не покачивался, и запаха перегара от него не шло.
Да и с нашего ли он вообще района?
Ладно, хватит думать. Я почти пришла.
Вот и мой дом. Покосившийся, старый, но еще
крепкий. В окне гостиной горел свет, а на пороге уже заждалась продрогшая темноволосая
девочка в старом шерстяном платье. В ее огромных карих глазах плескалась
тревога с болью, она обняла себя руками за плечи и мелко дрожала, но не
собиралась идти в дом. Увидев меня, она сорвалась с крыльца и чуть не упала.
- Джулия!
Я улыбнулась сестренке, поспешила обнять ее
покрепче.
Потом подняла голову и заметила, что из дома
тихонько вышла Вики, моя младшая сестра, мрачно глядя в мою сторону темными,
злыми глазами. Сначала я решила, что она очень устала, но, когда я подошла и
попыталась ее обнять, насупилась и отшатнулась.
- Вики? – я растерялась.
- Ты бросила нас! – крикнула она мне в лицо. – Проваливай!
Стало совсем обидно, теперь я уже ничего не понимала. Холод на улице окреп,
настроение совсем испортилось. Я шмыгнула носом, пытаясь не расплакаться.
Рыдать перед младшими – та еще сомнительная радость, нельзя дать им понять, что
они довели. Этому меня учила мама, пока еще совсем не спилась.
