Эта история началась в сентябре, двадцать лет назад. Первокурсницы в легких сарафанах неуверенно перешагивали порог небольшой учебной аудитории, сжимая в руках тетради. Несколько юношей, которых было значительно меньше, чем девушек, группировались в углу и выжидали: кто следующая?
Первой парой в расписании значился английский. Одновременно с преподавательницей в аудиторию зашла невысокая блондинка в мини-юбке и блузке с рюшами, ее тонкие острые колени разрезали духоту пространства. Все обернулись.
– Я готова быть старостой, если все согласны. А ведь все согласны? – раздался звонкий и уверенный голос.
Преподавательница только и успела улыбнуться и неуверенно пожать плечами. Девушка села за первую парту и представилась: «Я Ася!» У меня с языка чуть не сорвалась неуместная шутка про Клячину, но я успела изо рта запихать ее обратно в голову.
– Ну что ж, Ася, начнем наш первый день…
Дальше я не слышала педагога, я смотрела на старосту и думала, какая наглая, какая уверенная, с каким вызовом она подала себя. Восторг! Я заняла место в средних рядах с краю, и до самого последнего курса не решалась пересесть на первый ряд. Я была очарована и возмущена. Передо мной оказалась настоящая женщина-лидер.
Учебный день пронесся молниеносно, после пар наша группа собралась во внутреннем дворике факультета. Шелестели клены, и солнце играло с новоиспеченными студентами в «Ку-ку», нам не терпелось переступить через смущение знакомства и начать быть кем-то: тезками, однофамильцами, рожденными в один день, или живущими на соседних станциях метро. Ася сказала, что ей некогда, у нее работа.
– Работа?! – удивилась я.
– Да, я работаю с шестнадцати лет. Не всем, знаешь ли, родители дают деньги, – ответила Ася, задержав взгляд на моих брендовых туфлях с маминой ноги.
Я увязалась за ней, нам нужен был один и тот же автобус до метро. Было всего три часа дня, но остановка всю уже захламили газетами и мусором. Урна не выдержала напора новеньких. Мы одновременно недовольно цокнули языками. Вдруг Ася схватила за рукав прохожего: «Поднимите, пожалуйста, ваш мусор и, будьте так добры, отправьте его в урну», – Ася звучала громко и уверенно. Оторопевший человек что-то пробурчал себе под нос, но вернулся за бумажкой на асфальте и нервно запихал в мусорное ведро.
– Ненавижу быдло! – прокомментировала Ася, поправляя на своей блузке деревянную брошку в виде ярко-синего прямоугольника – рамы.
– А ты не боишься так себя вести? – спросила я.
– Мне все говорят, что однажды я получу за свой характер, все пугают. И знаешь что? Еще ни разу не получила! – ответил мой новый кумир.
Для меня мир был неизведанной страной, для нее – полем боя, к которому она была готова.
Подъехал автобус, мы впорхнули в него, будто Золушки в тыкву. Только наша перезрела и готова была лопнуть. Протискиваясь к хвосту, я зацепилась сумкой за рюкзак другого пассажира, началась возня с извинениями и попытками расцепиться. «Господи! Ну хотя бы взгляните друг на друга! Молодой человек, вы что, не видите девушку перед вами?! А вдруг это судьба?», – на весь салон прокричала Ася. У меня замерло сердце. Страх, ужас, стыд – все чувства разом сковали мое тело, я залилась краской и на долю секунды взглянула на молодого человека. На его лице было полное недоумение. Автобус качнуло, и мы расцепились. Ася смеялась, я горела в аду. Не зная, как избежать взглядов публики, я уставилась на синюю брошь. Три остановки, мне нужно было выдержать три остановки, и дальше бегом домой!
Дома не нашлось ничего, что я могла бы рассказать родителям про первый учебный день. Разве что я предположила, что самое время найти подработку. Отец предложил пойти во двор раздавать рекламные листовки его магазина. Я тут же передумала.
Чувство стыда и мысли о новой знакомой не покидали до утра. Зайдя в аудиторию и не обнаружив Асю, я села на ее вчерашнее место. Вскоре появилась она и, скользнув по мне безразличным взглядом, заняла другую парту. Я шепнула девчонке за соседним столом, что наша староста – настоящая сука.
Разумеется, мои слова быстро до нее долетели. «Если что-то думаешь о человеке, имей мужество говорить в лицо», – реакция Аси впечатала меня в пол. Я снова почувствовала себя размазанной, раздавленной, словно насекомое. Хотелось исчезнуть, вернее, где-нибудь запереться, в безопасном и невидимом для других месте. А она смотрела на меня прямо. Она ждала ответа. Я же не могла выдавить из себя ни слова, только снова вперилась в ее синюю брошку-окошко. Дружба между нами сложилась не сразу.
Однажды, будучи уже почти замужней девушкой, два дня как перевезшей свои вещи к юноше, я обнаружила абсолютную свою бытовую неприспособленность. Мне предстояло стать феей домашнего уюта, но я споткнулась на первой же уборке. В ступор ввело незнание, чем и как моются унитазы. Нормально моются, так чтобы сияло, как в отчем доме, а не в школе-интернате. Среди моих знакомых была только одна всезнайка. Я ей позвонила.
Ася громко расхохоталась в трубку, но помогла.
– А готовить ты умеешь? Хочешь приеду и приготовлю ужин? – неожиданно тепло и мягко сказала Ася. Я хотела. И помощи я хотела не только в домохозяйстве, но и в жизни. Ася стремительно занимала пространство в моей душе так же, как на кафедре.
