Поезд, на котором должны были ехать Лилечка, жена Сергея Петровича, и Верочка, дочь Сергея Петровича, отходил в два часа ночи. Следующий за ним поезд отходил спустя час и сорок две минуты. Сергей Петрович должен был проводить на вокзал жену и дочь, а сам, после, как говорил жене, собирался отправиться к отцу, на охоту.
Сергею Петровичу не спалось – он лежал на своём супружеском ложе, прислушивался к ровному дыханию спящей жены, уткнувшейся лицом в его плечо, и смотрел на будильник, тикавший на подоконнике под разросшимся в горшке столетником.
Где-то далеко залаяла собака. Послышались шаги: кто-то шёл по улице, приближаясь к дому Сергея Петровича. Из душной августовской ночи в спальню залетел ветерок, принёс с собой запах свежескошенной травы…
Мысли Сергея Петровича внезапно приобрели какую-то особую живость: ему вдруг отчего-то захотелось рассказать кому-нибудь о себе, и тут же он подумал, что куда интереснее было бы самому услышать, как кто-то другой рассказал бы о нём кому-то третьему, да так, чтобы он сам, Сергей Петрович, мог подслушать этот рассказ… И Сергей Петрович тут же, закрыв глаза, взялся представлять себе, как этот кто-то другой, но знающий его жизнь и мысли так же хорошо, как и он сам, рассказал бы о нем кому-то третьему, и с чего бы он, этот другой, начал.
Так как сам Сергей Петрович хорошо знал, с чего бы начал рассказ он сам, то и тот, другой, тоже, недолго думая, начал рассказывать кому-то третьему историю Сергея Петровича, не забывая, конечно, и о том, что и сам Сергей Петрович слушает его и в случае чего, подправит или оборвёт.
«Давным-давно… десять лет назад… в городок… ну, скажем, в городок Н. приехали муж и жена – учитель биологии Сергей Петрович Жилин и учительница русского языка и литературы Лилия Феоктистовна Жилина, – сказал рассказчик. – Сергей Петрович был на пять лет старше Лилечки и поступил в институт, уже повидав жизнь, Лилечка же поступила в институт сразу после школы. И вот такой, вчерашней школьницей, худенькой девочкой в больших роговых очках с толстыми стёклами и увидел её впервые Сергей Петрович. Сама Лилечка любила вспоминать, как подруги завистливо говорили ей тогда, завидев «её Сережу»: «Лилька, смотри, вон твоя красотища ненаглядная идёт!» Лилечка и сама не стеснялась сказать ему: «Какой ты у меня красивый, Сережа!»
Надо сказать, что Сергей Петрович и сам знал о себе, что он красив: и потому что часто слышал об этом от других, и потому что зеркало, в которое он любил частенько заглядеться на себя, подтверждало, что эти другие не врут. Высокий, широкоплечий, русый, голубоглазый он, как говорили все вокруг, совсем был не парой для серенькой во всём, кроме больших роговых очков и умных, серьёзных глаз, Лилечке.
В Сергея Петровича, как говорила ему сама Лилечка, были влюблены все её институтские подруги. Да и сам Сергей Петрович знал об этом не понаслышке, а, так сказать, из самых первых рук. С некоторыми владелицами этих самых первых рук Лилечка из-за этого даже перессорилась, а помирилась уже только после свадьбы. Хотя, как говорила сама Лилечка, стать женой Сергея Петровича, «она даже и не думала, а вышло всё как-то само собой». И любила повторять при каждом удобном случае: «Если уж сама генеральская дочка Мальвина Кузнецова со своими шубами и бриллиантами на моего Серёженьку клюнула, то мне, сиротинушке казанской, и вовсе грех было отказываться от такого счастья…»
Мальвина Кузнецова училась вместе с Лиличкой в одной группе. Как говорила Сергею Петровичу сама Лилечка, «Мальвине даже позавидовать нельзя, потому что небожителям не завидуют», а Мальвина, которую каждое утро привозил в институт на отцовской машине шофер, была в глазах Лилечки, да и не только в её глазах, именно таким небожителем.
Трудно объяснить причины невероятного, но невероятное в тот весенний вечер случилось – первая красавица и модница всего института, генеральская дочка Мальвина Кузнецова без приглашения (никому бы и в голову не пришло пригласить её в общежитие) неожиданно появилась на дне рождения своей однокурсницы Веры Ройфе, поразив своей новой шиншилловой шубкой, своим новым чёрным шелковым платьем и своими бриллиантами в тот вечер в общежитии всех его обитателей: от вахтёрши до самой именинницы. В тот весенний вечер Мальвина наравне со всеми пила водку, закусывала водку жареной картошкой, а потом даже сама пригласила на танец Сергея Петровича Жилина.
Впоследствии Лилечка уверяла всех, что она своими глазами видела, как Мальвина, танцуя, целовала в губы «её Серёженьку». Было ли это на самом деле так или это только померещилось пившей водку наравне со всеми худенькой Лилечке, выяснить так и не удалось. У Мальвины не спросишь, а Сергей Петрович в ответ на расспросы только улыбался и говорил то ли в шутку, то ли всерьёз, что Лилечка все эти «Мальвинины поцелуи» сама выдумала только для того, чтобы его на себе женить.
Лилечка сама потом рассказывала подружкам (а уже через подружек и по очень коротким тропкам добежало это и до самого Сергея Петровича), что она, после случившихся прямо на её глазах поцелуев, поговорила с Сергеем так решительно, что даже сама такой решительности от себя не ожидала и говорила такие слова, которые никогда прежде не говорила. Какие такие безотказные слова сказала Лилечка Сергею Петровичу, никому из её подружек выяснить так и не удалось, но как бы там ни было, а в тот же вечер Сергей Петрович при всех предложил Лилечке свои и руку, и сердце, которые она, как говорил сам Сергей Петрович, «проглотила сырыми, без масла и без соли».
