– Кирочка, девочка моя, – с приторно сладкой улыбочкой протянул Михалыч.
Видок у него был, как у нехорошего дяди, заманивающего девочку конфеткой в тёмную подворотню.
– Ы? – вопросительно промычала я, вгрызаясь в бутерброд.
Бесплатный концерт на день города был старой (и недоброй) традицией, но именно благодаря этому администрация время от времени позволяла на вечерок арендовать муниципальные площади по свойской цене.
Ради внеплановой репетиции мероприятия мне пришлось сорваться сразу после проводов Санька, и я, сказать по правде, успела соскучиться и по новым друзьям, и по Барлионе.
– Как ты смотришь на то, чтобы снять профессиональный клип? – задал весьма неожиданный вопрос Жаба.
От удивления я подавилась и закашлялась, тут же получив от Витька дружеский удар по спине.
– А чо только мнением Кирки интересуешься? – подозрительно прищурился Чарский.
Нюх на всякого рода неприятности и подлянки у него был просто феноменальный – сказывался опыт работы в разных коллективах.
– Ты, Михалыч, что уже задумал? – продолжал наш неформальный лидер. – Не томи, излагай очередной гениальный план.
– Не столько гениальный, сколько разумный, – степенно ответил Жаба. – Ваш самопальный клип с этими, как их… – он пощёлкал толстыми пальцами, вспоминая слово. Слово вспоминаться не желало, а потому Михалыч махнул рукой и продолжил: – С бабой зелёной, что муженька своего покойного возвращала, заметили и оценили.
Вся группа довольно заулыбалась. Ещё как оценили! Всего три дня прошло с тех пор, как завершилась битва за Сокрытый лес, а видео с клипом набрало больше десяти миллионов просмотров. Пусть он состоял из непрофессионально смонтированных нарезок моего видео, но фурор произвёл. И логотип спонсора, обеспечивающего нам игру, красовался в начале и в конце ролика. Надо ли говорить, что он был весьма доволен вложением? Теперь бы перезаписать балладу в нормальной студии, отснять с профессиональным режиссёром, и будет стопроцентный хит.
– А вопрос-то в чём? – поинтересовалась я, прокашлявшись. – Конечно, мы согласны снять клип! Какой дурак отказывается от такого шанса?
– Ну вот, – обрадовался продюсер.
Очень подозрительно так обрадовался, нехорошо – как всегда перед тем, как вывалить нам на головы очередной ворох безумных идей, призванных обеспечить любимым подопечным «славу и богатство».
– Студия предлагает нам контракт! – торжественно объявил Жаба, и гараж наполнили наши радостные вопли.
– Молодца-а-а! – во всё горло заорал Витёк и от души треснул Михалыча по спине.
От этого жеста одобрения Жаба чуть не упал и опасливо отошёл от бесноватого басиста подальше.
– Я внимательно изучил контракт, – продолжил Михалыч, когда крики радости поутихли. – Не скажу, что там прописаны лучшие условия, но предложениями нас не заваливают.
– И что за условия? – напрягся Чарский.
– Запись студийного альбома с песнями о Барлионе, – начал загибать пальцы Жаба, – его продвижение и… Съёмка клипа!
Переждав новую вспышку нашей радости, Михалыч заговорил вновь:
– Я изучил историю успешных проектов студии и отснятые ими клипы. В общем, будет всё как надо: сценические костюмы, спецэффекты…
Мы слушали агента с причудливой смесью восторга и опаски. Слишком уж гладко звучало, слишком хорошо. Нет, Жаба, при всех своих недостатках, действительно крутился как мог и работал на совесть. Я даже не сомневаюсь, что он и впрямь вникал в тонкости съёмки клипов, продвижения в эфир и прочая. Но… слишком сладкий у Михалыча был голос.
– Вот предложенные студией костюмы для съёмок.
На включённой Жабой голограмме появились мы в стилизованных под игровые образы костюмах. У Витюхи басуха повторяла форму двуручной секиры, на голове Гарика красовались тауреньи рога, а мой костюм… Его я не узрела. Были лишь фиговые листочки, прикрывавшие тело в лучших античных традициях.
– Бельишко ничего так, – осторожно отметила я. – А костюм-то где?
– Это и есть костюм! – просиял Михалыч и гордо подбоченился. – И красиво, и атмосферно.
– А студия, надо думать, раскручивает заодно и стрип-клуб? – в повисшей тишине спросил Чарский.
– Обижаешь! – оскорблённо ответил продюсер и вытер платочком выступивший на лбу пот. – Студия рассчитывает, что вложения в этот клип не только отобьются, но и принесут неплохую прибыль.
– А как студия называется? – недобро прищурился Чарский. – Как-то ты подозрительно избегаешь произносить название…
Глазки Жабы забегали, он вновь вытер платочком обильно потеющую физиономию и невнятно проблеял:
– Систерс мьюзик.
Повисла тишина. Студию, всю продукцию которой можно было коротко охарактеризовать выражением «сиськожопая попса», знали все.
– Михалыч, – проникновенно сказала я, покрепче перехватывая гриф висящей на ремне синтегитары. – Ты же понимаешь, что если бы я любила свой инструмент чуточку меньше, он бы сейчас уже производил внеплановую стыковку с твоей черепной коробкой?
– А что такого? – искренне возмутился тот, на всякий случай отступая на шаг назад. – Студия с именем. И бабло зашибает нехилое!
– Ага, – согласилась я. – Превращая всех исполнителей в прыгающие по сцене голые задницы, открывающие рот под фанеру.
