Шикарный кабинет в ресторане «Сказка», что на углу Товарищеского переулка и Таганки, был так заполнен сигаретным дымом, что несчастные кондиционеры «Samsung» отказывались работать. Изо всех сил пытаясь освежить атмосферу, они изредка натужно вздрагивали. А вместе с ними вздрагивал и полный мужчина лет пятидесяти на вид, оккупировавший место рядом с потоком прохладного воздуха.
На мужчине были бежевый пиджак, синяя рубашка с ядовито-зеленым галстуком и черные брюки в тонкую полоску, стянутые под животом тонким коричневым ремешком из крокодиловой кожи. Скажете, безвкусица?.. И будете правы. Но зато вся эта «безвкусица» стоила порядка трех тысяч баксов. Не считая ботинок!
Мужчина сильно потел. Но отнюдь не это заставило его придвинуть кресло поближе к кондиционерам. К своему поту он привык. Но вот чувствовать аромат дорогих сигарет и не курить самому он так и не научился.
– Артрит, аритмия, мышечная атрофия, угроза рака. Да чтоб вы сами сдохли, гады! – пробормотал мужчина себе под нос, имя в виду врачей, запретивших ему курить пару месяцев назад.
– Дыба, ты это о ком? – подозрительно покосился на мужчину широкоплечий, холеный, седовласый красавец чуть больше сорока лет от роду. – Что ты там себе под нос бормочешь?
– Да какая теперь разница! – махнул рукой Дыба, а по паспорту – Дыбин Александр Михайлович. – Дайте сигарету, что ли! А то тут с вами из воздуха никотина больше наглотаешься, чем через фильтр протянешь. К черту это сборище, эту «Сказку» и этого гребаного Лимона! Говорил тебе, Бык, в натуре, на пустыре нужно было базарить.
– Ага, – кивнул головой седовласый, ласково названный Быком, что, согласитесь, звучит все же лучше, чем Роговский Станислав Семенович. – А стол тебе там бомжи бы накрыли? Да ты, Саня, со своим пузом без хавчика и двух минут не протянешь. Станешь траву с лужайки обгрызать. Чисто как тот мужик в анекдоте!
Двое других мужчин, присутствующие в комнате, тихо прыснули в кулак, старательно пряча довольные физиономии от Роговского и Дыбина.
Собственно говоря, одного из них и мужчиной-то назвать можно было с натяжкой. Только если учитывать первичные половые признаки. Ему было лет двадцать. Голову украшала прическа «а-ля наждачная бумага», а ширококостное тело – спортивный костюм с такими широкими штанинами, что ему позавидовал бы и сам Маяковский. Звали этого милого паренька Лысый. А если нежно и ласково, то – Толян.
Второго индивидуума можно было отличить от Толяна только по трем признакам. Во-первых, он был старше лет на десять. Во-вторых, несмотря на абсолютную схожесть в прическе, именовали его не Лысым, а Купоном (ну еще Витьком иногда). Наконец, в-третьих, штаны у Купона были не только широкие, но еще и розовые. На целых двадцать баксов дороже!.. Лысый был бригадиром у Роговского, а Купон возглавлял братву у Дыбина. Вот такие дела.
Витек с Толяном еще раз переглянулись и с понимающим видом покачали головами. Впрочем, Дыбин не обращал на них внимания. Он несколько секунд рассматривал Роговского, пытаясь решить: обидеться или все-таки послушать анекдот. Наконец любопытство пересилило.
– Что за анекдот? Почему не знаю? – спросил Дыба у седовласого.
– Да так, типа, про нас с тобой, – ухмыльнулся Роговский. – Слушай!
Едет чисто «новый русский» на «Мерседесе». Смотрит, мужик – типа, бомж – траву с обочины обеими руками рвет и себе в пасть засовывает. Ну «новый русский» конкретно удивился, останавливает свою тачку и спрашивает: «Ты че, мужик, траву-то хаваешь?» А этот чувак ему отвечает: «Да вот, не ел уже три дня. С голоду помираю. Хоть чем-нибудь желудок набить!» Ну тут «новый русский» дверцу «мерса» открывает и говорит: «Садись, короче! Поедем ко мне!» Мужик от счастья обалдел. Прыгает в машину, пока братан не передумал, и начинает конкретно распинаться: «Вот, все говорят, что „новые русские“ – жмоты, копейки никому не дадут. А ты меня, грязного и оборванного, посадил, к себе везешь! Ты, наверное, меценат?» А братан на него посмотрел и отвечает: «Да не, мужик. У меня просто газонокосилка сломалась!»
После этих слов Лысый и Купон зашлись в таком диком хохоте, что на столе задребезжала посуда. Роговский самодовольно ухмылялся. Пухлые щеки Дыбы налились кровью и по цвету стали напоминать стоп-сигналы того самого «Мерседеса» из анекдота.
– Это ты меня, значит, с бомжом сравнил? – угрожающе зашипел он, а затем врезал кулаком по столу и заорал, обращаясь к обоим бригадирам: – Заткнитесь, уроды! Вы сюда ржать пришли или дела обсуждать?! Придурки тупорылые!..
Смех мгновенно оборвался, а веселые ухмылки с лиц парней сдуло словно ветром. Они мгновенно выпрямили спины. Лысый зачем-то начал поправлять салфетки в вазочке, а Купон принялся разливать по фужерам мартини. Лишь Роговский слегка поморщился и принялся барабанить пальцами по столу.
– Сколько этот мудак Лимон борзеть будет? – продолжал орать Дыбин. – Он уже, в натуре, все границы перешел. В открытую наезжать начал! Че делать с ним будем, я вас спрашиваю?!
Роговский взял со стола бокал с мартини.
– Выпей давай, Михалыч! А потом все и обсудим…
Собственно говоря, обсудить двум крупным московским авторитетам предстояло только два вопроса: мочить Лимона сразу или все-таки попробовать еще раз с ним поговорить. Только на этот раз максимально жестко. С мордобоем и переломами костей. Так, чтобы раз и навсегда поставить зарвавшегося наглеца на место.
