Прелюдия 1
Новая командировка
Летом 2002 года мое американское руководство попросило организовать вечерний прием представительной делегации Конгресса США, участников так называемого IT caucus (по-нашему – комиссии Конгресса по информационным технологиям), заинтересованных в развитии двусторонних американо-российских связей в этой области. Мы пригласили их в популярное у иностранцев кафе «Пушкин» (с ударением на втором слоге, заметьте) и прекрасно провели там вечер, обсуждая перспективы развития технологий в России и вообще ситуацию в экономике, находящейся тогда на явном подъеме.
Конгрессменов было человек десять, плюс несколько представителей Американской торговой палаты, чиновников других ведомств. Я бы никогда не запомнил их имен, если бы не недавний случай – во время расследований в Конгрессе российско-грузинского вооруженного конфликта 2008 года ярко выступил конгрессмен Дейна Рорбахер, причем явно с уклоном обвинительным в сторону Саакашвили, за что я ему мысленно аплодировал. Необычное имя немедленно всплыло в памяти.
– Дейна?! А почему у вас имя такое странное? – спросил я его тогда в кафе «Пушкин». – У нас бы это было женское имя…
– А у нас вот мужское, – ответил г-н Рорбахер и объяснил этимологию, которую я уже, признаться, не помню, что-то национальное, европейских корней.
Через час-два милой беседы о рыночных особенностях России и собственно информационных технологиях в ней, я обмолвился, что знаю арабский, и более того, много лет проработал в Ираке. Новость немедленно распространилась по всему столу, тем, кто не расслышал сразу, тут же ее передали соседи, в общем, через несколько минут тема российского рынка была успешно забыта, и меня буквально обступили люди, наперебой задавая вопросы про Ирак. Напомню, это было еще до начала второй американской кампании, общественность и власти в США еще обсуждали целесообразность ввода войск, просчитывались последствия, и Конгресс не был в стороне.
– А что, Саддам действительно диктатор?
– А есть ли в Ираке оппозиция?
– А как отреагирует Россия на ввод войск?
– А что за народ вообще, готов ли к демократии?
Зачастую наивные, но заинтересованные вопросы, не на все из них я мог и ответить, в силу ограниченности знаний, да и по прошествии стольких лет уже, но тот вечерний допрос с пристрастием живо напомнил мне о времени, проведенном в Багдаде. Не знаю уж, убедил ли я тогда конгрессменов не ввязываться в бесперспективную авантюру, не зная ни внутрииракских сложностей, ни истории страны и религии, вообще ничего по сути не зная о государстве Ирак, где правит ненавистный им Саддам Хусейн; одно очевидно – голосование в Конгрессе, если оно и было, никак не повлияло на решение администрации о военной операции уже в 2003 году.
Кому скажешь сейчас, что, дескать, в Багдаде жил четыре года, у людей немедленная реакция: «Вот ужас!!!». Багдад сейчас стал именем нарицательным для хаоса, войны, террора, смерти, и во многом это, увы, так.
Но горячей точкой арабского мира, впрочем, Багдад был всегда, даже во времена правления королей и потом режима Саддама, перемежаемых переворотами, революциями, войнами с соседями, с колониалистами… В Ираке есть нефть, много нефти, и этим все сказано.
…Моя багдадская история начиналась в 1982 году, когда мне было объявлено по большому секрету (я тогда работал во внешнеторговом объединении «Разноэкспорт», в отделе конъюнктуры и цен), что в соответствии с только что утвержденным партбюро «Трехлетним планом замены специалистов», в 1985 году мне предстоит «менять» в Багдаде нашего тогдашнего представителя в Ираке Сережу Артамашева. Там вовсю шла война за обладание нефтеносными южными районами между Ираком и Ираном. В обеих странах режимы были те еще демократические – в Ираке правил мечом и кровью Саддам Хусейн, поставивший под ружье все население и создавший мощную сеть спецслужб, контролировавших общество, а в Иране – «режим мулл», как его называли, догматический, нетерпимый к иноверцам и ереси всякой Аятолла Хомейни. И тот, и другой режим стоили друг друга, были исторически еще очень молоды (два – три года от роду), и до невозможности авантюрны, агрессивны, «круты», как бы сказали сейчас. Объективности ради надо признать, что начал военные действия именно Саддам с захвата какого-то плацдарма в дельте Междуречья, на спорной болотной территории, а потом уж пошло-поехало, и кто прав, кто виноват – не разберешь. Мне предстояло через три года выдвинуться к месту нового назначения, и надежда на то, что безумная бессмысленная война все-таки к тому времени закончится, у меня, если честно, теплилась. Напрасно, как оказалось.
