Часть первая. Дела давно минувших дней. Где-то до конца 80-х.
Сил было невпроворот. И время казалось бесконечным. А горы рифмованного мусора не пугали, а вдохновляли на новые «подвиги».
«Пел, свистел, рассказывал анекдоты». Кувыркался в агитбригаде. Ещё и наукой занимался в свободное от работы и литературы время.
Совет «редакции» одного из центральных литературных журналов «серьёзнее относится к поэзии» воспринял как удар ножом в спину. Да я тут ночами… А они «несерьёзно».
Господа начинающие авторы! Обзаводитесь квалифицированными литературными критиками, иначе рискуете спустить в канализацию лучшие годы жизни!
В конце концов подорвался на непосильной творческой задаче и возненавидел себя, литературу вообще и поэзию в частности.
Появился повод занялся более насущными проблемами. Должен сказать, что это были не худшие годы в моей жизни.
Из содеянного, сегодня, полного отторжения не вызывают разве что эти строки.
***
Белокрылые птицы кружат,
Как сполохи в ночной тишине.
А я словом, как камнем могильным прижат
И друзья зря поют обо мне:
«Что за горе боязнь высоты?
Ну! Смелее! Ведь раз лишь живём!
Как же так, без любви и не знать красоты,
И уже не жалеть ни о чем?»
Потянула за сердце струна.
По щеке мне хлестнуло крыло.
Но не смог я – упал.
Как черна глубина.
Надо мной небеса замело.
1979г.
Часть вторая. Реинкарнация на стихире (В.Иваныч, Владимир Лисуков) 2002-2009г.
Рифмованные строки начали проступать в сознании, как стихи Винни Пуха: «Бум бурум, бурум бучилки, тум турум пурум тачилки». И никуда от этого было не деться. Постепенно слов становилось всё больше и, к концу 2002 года, появились первые графоманские поделки, которые ваш покорный слуга оценивал весьма высоко.
Раз поэзия вернулась, то встал вопрос о литературной стае, к которой следовало бы прибиться.
Поскольку в Минске вообще ничего не нашел, то полез в интернет. Слава богу, что первым подвернулся сайт stihi.ru.
Старая стихира – апофеоз творческой вольницы, всего самого высокого и низкого в человеческом общении, школа поэзии, которой никогда раньше не было и, похоже, больше никогда не будет.
Сразу обнаружил, что я ноль и звание моё «лох». Такие авторы! Такие стихи!!! Ума не приложу почему решил остаться. Наверно во мне уже окончательно укоренилось понимание того, что халява в жизни – не моя история. Только пахать по-черному и вырывать зубами.
Начал учиться и подражать всем подряд. Обнаружил, что чужое вдохновение – отличный трамплин для собственного. За некоторые «полёты с чужих трамплинов» и сегодня не стыдно.
***
Весна расщедрилась и душу отпустили
Осенний сон и зимняя бравада.
Легко на сердце. Для любви не надо
Каких-то дополнительных усилий.
Веселый жар и сладкое томленье.
Подбрасывает тело, словно мячик.
И снова я влюбленный щедрый мальчик.
И снова не знакомо мне сомненье.
Синтон на «Весна расщедрилась на звонкие ручьи…»
(Дмитрий Артис)
***
Тьма прошлого – причина и ответ,
утаскивает дни в свою берлогу
и что-то там бормочет. Силы нет
сносить ее стенанья. Понемногу
свыкаюсь с ощущением вины
за пошлые, бездарные минуты,
спрессованные в годы. Холодны
её глаза, как льдинки, почему-то.
И взгляд не отвести, не убежать
и, даже позабыть не удается,
что где-то впереди ее встречать
там, где сама с собой она сольется.
Синтон на «кругосветка»
(Катя Непомнящая)
Затменье.
Нигде спасения мне нет
Среди затменья.
Слова как ультрафиолет
Зудит и жженье.
И все не то, и все не так
Качаюсь пьяно.
Веду чужую, как дурак,
Из ресторана.
Зачем-то музыка во мне,
Томленье, нега.
Топлю беспомощность в вине
И куче снега.
Иду, не чувствуя подошв,
На сердце рана.
И пусть меня ты где-то ждешь.
По барабану!
Синтон на «нигде спасенья нету…» (Абеляр)
Ну, и что-то своё понемногу стало прорезаться сквозь завалы проб и ошибок.
***
Уснуть под звуки первой вьюги,
Уйти от тягостных забот.
Презент за муки и заслуги -
Мешок чудес под новый год.
От чистых звуков верной лиры
Щемит и чешется в носу,
А вы бессмысленно красивы,
А я пустую чушь несу.
Закружит вихрем вдохновенья,
Всхрапнув, помчит лошадка ввысь
И нет ни капли сожаленья,
И скажет Гена: «За…сь».
Смутившись, Ляо покраснеет,
Глаза Катюни – темный яд,
Исчез Иван, а сердце тлеет,
Мозги поверить не хотят.
Серега с Димой строят планы
По постижению души,
А мысли снова окаянны
Молчи и даже не дыши.
Дурной привычкой быть хорошим
Закручен в кокон, сверху бант
И громко хлопает в ладоши
Случайно-встречный дилетант.
Под свист неугомонной вьюги
На спину ступит новый год.
Молчат приятели, подруги
И лишь душа меня зовет.
***
Поговорим?
Конечно же слова,
довольно никудышняя замена,
желанию коснуться непременно.
И кружится пустая голова.
Поговори,
со мною.
Я сольюсь
с улыбкой растворяющейся боли,
смиренно безнадежный алкоголик,
дорвавшись, обалдевши,
так напьюсь!..
Пожалуйста, со мной поговори,
как с другом достопамятно знакомым,
дорогой под ногами, отчим домом,
знамением подкравшейся зари.
Пожалуйся бесчувственному мне
на глупость и умчавшую удачу.
Я, смутное, в слова переиначу,
согрею на безжалостном огне.
Обманами нас стравливает жизнь.
Доверие – опасное лекарство.
Безмерно лжи разнузданное царство,
но всё-таки поверь и расскажи.
Надежные как сейф сухие пни,
хранящие загубленные годы.
