Я пишу эту книгу не для того, чтобы раскрыть тебе какую-то тайну, нет.
Нет таких тайн, которые изменят твою жизнь к лучшему. Нет никаких секретов, чтобы сделать из тебя миллионера, или хорошего оратора, мани-пулятора, или что еще там обещают книги.
Я проверяла – нет.
Я читала книги а-ля «Будь чемпионом», «Мани-пулируй», «Скорочтение», «Финансовая независи-мость», «Секреты успеха», «Финский за 30 дней». Чемпионом я не стала, манипулятором тоже. Финский что-то не учится. Единственная книга, которую обхожу стороной, – «Как бросить курить». Го-ворят, работает, вдруг и в самом деле брошу.
Моя книга тебя ничему не научит. Но мы подумаем вместе о том, о чем ты думал один, сидя на балконе с чашкой кофе и сигаретой, или за партой в университете, или просто стоя в очереди за колбасой.
Моя мама выросла в детдоме. После выпуска забеременела, нашла мою бабушку и переехала к ней. Потом родилась я.
Наш дом был колхозным. Это значит, пока работаешь в колхозе, – дом твой, не ходишь на работу – освободи в течение двух недель. Так и случилось, когда мне было четыре года. Помню, спали на железнодорожном вокзале, положив сумку под голову, иначе затекала шея.
Бдительные кассирши, сообразив, что мы не ждем утреннего поезда, а ночуем, жаловались дяде милиционеру, который прогонял нас. Приходилось бодяться целый день по городу. К полуночи возвращались на вокзал.
Спустя какое-то время бабушка познакомилась с «дедушкой», и он нас приютил. Мы вернулись обратно в деревню. Потом он умер, его дочь нас вы-гнала, и мы стали жить в стогу сена.
Больше всего я боялась крыс, да и сейчас боюсь. Мне кто-то рассказал историю о том, что молодая пара провалилась в стог и крысы сожрали их зажи-во. До сих пор не знаю, может ли такое случиться.
К счастью, крысы нас не съели, а спать в стогу на свежем воздухе было тепло и уютно.
По утрам стряхивали с себя солому и отправлялись в поисках шабашки: то забор покрасить, то грядки прополоть. Больше всего я любила «пасвить» коров: нам давали ссобойку и пять тысяч рублей.
Когда мне было шесть, взрослые задумались о том, чтоб отправить меня в школу. Но нужно было иметь место жительства и прописку. Решили отдать с семи.
С наступлением зимы спать в стогу стало холодно. Устроиться на работу без прописки и со статьей «за пьянство» было тяжело. Но один чувствительный директор, посмотрев на меня, взял мою ба-бушку дневным сторожем, а маму – дояркой.
У нас опять появился дом. Он отапливался ТЭНами, которые сожгли мои резиновые сапоги. Мама и бабушка работали до зарплаты. После зарплаты коровы стояли нечищеные и неподостланные. Чтобы нас не выгнали из дома, я работала за бабушку . Знал бы директор, что его дневной сторож – семи-летний ребенок!
Мы жили втроем. Иногда бабушка кричала на маму – и та ее поколачивала в ответ. Я заступалась. Мы были счастливы, мы были вместе.
Летом нас снова выгнали. Мы вернулись в стог.
Моя обувь износилась.
К счастью, бабушка опять познакомилась мужчиной – Колей, который научил нас воро-вать колхозную картошку, кукурузу, горох, яблоки и продавать их на рынке. Он научил нас собирать металл и бутылки и рассказал, что люди выбрасывают в мусор хорошие вещи. Крайний вариант, говорил Коля, собирать бумагу – это когда совсем голяк.
Коля страдал эпилепсией. От нее и умер, изрядно нас всех напугав.
Моя первая Новая обувь – босоножки. Были куплены за деньги от сдачи металла. Стоили они целых восемь тысяч рублей, а порвались так быстро, как будто мне их с мусорки подогнали.
Из тех дней помню, что бабушка кормила нас кровяной колбасой, а вареная была по праздникам. Не по тем, что в календаре, а по тем, когда позволя-ли себе шикануть.
До сих пор люблю вареную колбасу и ем ее без хлеба, потому что в детстве это запрещалось.
– Без хлеба не наешься, – говорила бабушка, – ешь с хлебом.
Хлеб я сейчас не ем.
Иногда мама давала мне деньги на сохранение, а то пропьет. Самое важное было, чтобы она за рю-мкой о них не вспомнила до закрытия магазинов,
а то потаскает за волосы и заберет. Тогда я от нее убегала, пусть протрезвеет.
Как-то мама поссорилась с бабушкой, забрала меня, и мы ушли ночевать в лес. Денег не было. Дождались, когда стемнеет, и пошли воровать картошку. Откуда-то появилась машина, осветив все поле фарами. Мы спрятались в борозде. От усталости там и уснули.
В тот год ни дома, ни прописки не появилось, и «умные» люди нашептали маме сдать меня на время в приют, пока она не найдет постоянное место жительства и работу. Так и сделали, предварительно обработав меня от вшей.
