ПРОЛОГ
Малыш сказал: «Я иногда роняю ложку».
А дед в ответ: «Я тоже, милый ты мой крошка».
Малыш шепнул: «Я писаюсь в штанишки».
«И я», – смеясь, ответил дед мальчишке.
Малыш сказал: «Я часто плачу».
Старик поддакнул: «Я тем паче».
«Но хуже нет, — вздохнул малыш, бубня, —
Когда большим нет дела до меня».
Коснулась внука нежная рука.
«Я знаю», – дрогнул голос старика.
– Привет! Это ты Роман, главный редактор студенческой газеты?
– Ага.
– Ещё ищешь писателей?
– Ну да. Но ты ж на первом курсе, я таких не беру.
– Погоди, не торопись. Ведь об этом необязательно всем знать. Возьми меня в газету, я буду вести рубрику, для которой никто не хочет писать статьи…
– С юмором о старости? Да ладно?
– Честное слово, у меня отличный опыт – меня бабушка с дедушкой растили.
– Ну, принеси чего-нибудь почитать и название рубрики придумай. Но только такое чтобы «вау!!», а то у нас многие преподаватели жалуются, что юмора, мол, мало и о старости никто не вещает.
И я принесла ему почитать свою первую статью, которую записала со слов бабушки ещё в школьные годы…
Статья №1
Посвящается моей любимой бабушке,
которая вырастила и воспитала меня.
– А можно мне в школу не ходить?
– Почему?
– У меня бабушка умерла.
Это был первый класс, мы с одноклассницей Любой Храповой (помню, как сейчас) возвращались домой. Шли, не спеша и собирали каштаны. В школу мне ходить совершенно не хотелось, но я чётко понимала, что чтобы не ходить, нужна веская причина, такая чтоб наверняка. Ну, вот я и решила сказать учительнице, что у меня бабушка умерла… Там, внутри своего семилетнего умишка, я придумала это так легко, так просто и так по-житейски, ну подумаешь, умерла какая-то там дальняя по родству бабушка.
Подхожу к Ларисе Александровне (помню, как щас) после уроков и говорю:
– А можно мне завтра в школу не приходить?
– Это почему же?
– А у меня бабушка умерла…
– Да ты что? – говорит Лариса Александровна и при этом пугается, бледнеет, потом краснеет и спрашивает: – А какая? Валентина Фёдоровна?
Ух, ты!!! а вот тут мой мозг дальше-то сценарий не продумывал. Я ж не готовилась к расспросам… ну, бабушка и бабушка, какая-то там дальняя же. А тут такой вопрос и прям в лоб!
Ну, я и говорю:
– Э-э-э, ну да.
– Да ты что?! А от чего? – изумлённо спрашивает моя первая учительница, она же в прошлом одноклассница моего отца, да ещё и была влюблена в него полжизни и посему не только знала его свекровь (мою бабушку), но и прочие подробности его личной жизни, и смотрела на меня всегда по-особому, с нежностью.
– От давления, – говорю с уверенностью я.
Ведь я прекрасно знала, что у бабушки часто очень красное лицо, высокое давление, и она часто с ним, с давлением, лежит и не встаёт.
– Ну надо же! Как жаль, как ужасно! Хорошо, конечно, Анечка, не приходи в школу, сколько нужно, и два, и три, и четыре дня. Конечно, конечно, бедная моя девочка!
И вот после уроков идём мы с Любой Храповой домой, собираем каштаны, и я ей говорю:
– А мне завтра в школу не надо, представляешь, и мне разрешили, ведь у меня ж бабушка умерла.
Что ответила Люба, я не помню, она вообще мало говорила и не была эмоциональной.
Придя домой, я радостно сообщаю бабушке, что в школу в ближайшие 2-3 дня мне не нужно. Мол, там какие-то мероприятия и сказали не приходить. Бабушка верила мне и особенно не уточняла.
Наступило утро следующего дня. Хожу, играю во дворе, покормила кур, дедушка вощинит рамки для пчёл – помогаю ему. На душе так весело, так хорошо, так спокойно, и главное, в школу ходить не нужно. Какая я молодец, всё так чудесно складывается.
А между тем, прошлым вечером, видимо, слух-то по посёлку прошёл, что умерла Валентина Фёдоровна. Ибо было это в небольшом городке поселкового типа: 6 улиц, одна школа, одно предприятие ДПМК (дорожная передвижная механизированная колонна), где работала бабушка. Опять же мой папа и учительница были хорошо знакомы с детства… и понеслось. Узнал один, другой, видимо, кто-то сообщил в ДПМК, что Валентина Фёдоровна умерла и на сутки больше не заступит.
Сидим мы такие с дедушкой во дворе, дело к обеду, и тут – бах!!! Самосвал приезжает и прямо напротив нашего дома останавливается. Выходят из кабины люди, открывают борт кузова, оттуда ещё некоторые слезают, и все такие грустные, заплаканные, на дедушку посматривают, платки в руках зажимают, носы утирают. И начинают, помогая друг другу, разгружать венки похоронные от работы с лентами чёрными, «козлы» спускают деревянные, на них гроб ставят – бабушке от предприятия. И идут прямиком к дедушке. Делегация такая из сотрудников, человек семь-восемь.
А я, видя всю эту процессию, тут же смекнула, в чём дело, и стало мне так страшно, да так стыдно, что хоть бы провалиться мне сквозь землю, прям на месте. «Ну же, земля, миленькая, расступись, пожалуйста, разойдись, асфальт – и пусть провалятся все эти люди с искусственными цветами, и я вместе с ними». Но нет же – идут и уже подходят вплотную к дедушке:
– Василий Иванович, дорогой, примите наши соболезнования. Нет слов, нет слов передать боль утраты! Всё так неожиданно, так скоропостижно!
Пожимают дедушке руки, хлопают по плечу, обнимают.
