Пришла как-то Снежная Королева к Бабе Яге и говорит:
– Кай от меня ушёл. Увела его Герда проклятая. И никто! Никто меня не любит! – Королева даже реветь начала.
Бабуся, тот ещё психолог, ей и отвечает:
– Погодь! Не плачь, горемычная. Помогу я тебе. С тебя тыща за час. Договорились?
Снежная кивнула и села в бабкино кресло.
– Э-э-э, милая, двинь задком. Это моё кресло. Садись вон на диванчик. Мои клиенты на диванчике расслабляются. Фрейда, что ль, не читала?
Снежная Фрейда не читала. Она всё больше по Ницшам да Пастернакам. Но бабку ослушаться на этапе предконсультирования не посмела.
Бабка повелела диванчику перейти подальше от печки, и Королева спокойно и почти безвольно окунулась в мягкость дивана.
– Ну, болезная, на что жалуемся?
– Так я ж говорю, не любит меня никто.
Хотела бабка сказать банальное «а сама-то себя, милая, любишь?», но осеклась. Раз пришла за помощью, значит, любит.
– Когда ты впервые почувствовала, что тебя никто не любит?
– Сразу, как Андерсен меня написал.
«С Хансом я поговорю», подумала бабка. А вслух сказала:
– А что ты почувствовала в этот момент?
Снежная хотела заморозить бабусю за въедливость, но потом поняла, что кроме Яги ей никто не поможет. Кощей в оплату запросил её честь девичью, а европейские плату в еврах выкатили такую, что даже королеве в тягость. Придётся терпеть старуху.
– Что почувствовала? – Королева задумалась. – Холод, мороз и характер нордический. Так я думала, что так и надо. Я ж королева! Снежная! Все меня боятся. Бровью шевельну – все вмиг по струнке. Подбородком поведу – бегом дела делают. Боятся. Уважают.
– На кой тебе их любовь сдалась? Полюбят – порядку не будет.
– Их любовь мне не нужна. Слуги на то и слуги. Мне б душу родную рядом.
– А зачем тебе это?
– Холодно мне.
– А растаешь? Вон Снегурка растаяла опять. Каждое лето одно и то же. Бабка с дедкой уже умаялись лепить. Лучше б увнучили кроху из приюта.
– Им по возрасту не позволят.
Бабка хотела было посоветовать, чтоб шла к старикам внучкой или дочкой приёмной, да вовремя вспомнила: психологи не советуют, психологи спрашивают. «Тьфу ты! Баба Яга я, а не психолог!» Но советами сыпать не стала.
– Ладно, родимая. Кто и на кой тебе нужен?
– Я ж сказала. Родная душа.
– Души разные бывают. И родные тоже не одноликие. Вот те бумажка, перо, – бабуля жестом пригласила Снежную к конторке. – Пиши вверху, в самой серёдке: «На кой мне родная душа рядом?». Молодец, аккуратный почерк, – сказала бабуся, а про себя подумала: Хоть и острый слишком.
Снежная от похвалы зарделась. Не так, что бы в полный румянец, но лёгким сиренево-розовым налётом на скулах. И застаралась ещё больше.
– Та-а-ак, написала. Теперь дели на три колонки. В первой – «Вред от родной души». Во второй – «Способ нейтрализации»…
– Умертвить, что ли? Зачем мне заводить родную душу? Для игры «завела-убила»? Я ж не царица Тамара.
– Сошлися на свадьбу ночную, на тризну больших похорон, – процитировала Яга. – Ну, Тамарой тебе не быть. У тебя своя сила. А нейтрализовать можно и без убиения. Пиши в третьей колонке – «Польза от родной души».
Королева старательно написала. Без клякс и ошибок. Бабка выдала второй листок и продиктовала дальше: «Что я могу дать родной душе?»
– В смысле? И так понятно! Золото, бриллианты, Куршавель.
Бабка хмыкнула. Куршавель! Са-Феррадура – вот эталон. Но промолчала. Бабка умела молчать, от того и жила неведомо сколько. Иссохлась, правда, вся. Но это мелочи. Душа у Бабы Яги была молодая.
– Золото, брильянты нужны прилипалам твоим да служивым людям, а родной душе ты нужна. С твоей душой касанье. Ферштейн?
– Не позволю, чтоб к моей душе касались! Накасались уже сапогами грязными.
– А с этого места поподробнее, пожалуйста.
Здесь мы оставим сказочную парочку на время. Всё-таки конфиденциальность консультации никто не отменял.
Через полтора часа Королева, вся зарёванная, утиралась белоснежным рушником и всхлипывала на остатке.
– Спасибо, Ягуся. Что б я без тебя делала?
– Людей бы без разбору морозила. А сейчас выборку будешь делать. Ты, Королева, молодец! Мозги есть, душа, как оказалось, тоже. Ладно-ладно, не дёргайся. Всегда знала, что у тебя душа широкая. И Дед наш Мороз говорил. Хвалил тебя. Всё у тебя будет хорошо. Кстати, с ним поближе познакомься. Мужик он хороший. Неженатый.
Снежная успокоилась. Даже заулыбалась какой-то лёгкой светлой улыбкой из несуществующего в её жизни детства. Вздохнула глубоко, как бывает после хорошего плача. И спросила про оплату.
– Ну дык, два часа с тобой поработали. Две тыщи рублей.
– Тебе на карту?
– Не-е-е, налом. И сейчас.
«Знаю я вас» прочла в её глазах Снежная.
Королева оплатила счёт и вышла походкой женщины, которой предстоит большое, долгое счастье.
