2427 год. Периферия галактики М33.
Компактный звездолет осторожно пристыковывался к одному из трех сотен шлюзов гигантской космической станции, которая в сумраке Вселенной, разбавленном слабым свечением соседней галактики, походила на светящийся эллипсоид. Огромное сосредоточение света и оживленность на орбите станции создавали иллюзию густонаселенной планеты, непонятным образом зависшей за пределами соседнего звездного скопления. Космическая постройка была столь велика, что стыкующийся, или, как обычно говорили космолетчики, швартующийся звездолет на его фоне походил на светящуюся частицу пыли.
В шлюзном переходе щелкнули гидравлические замки, зашипел поступающий под давлением воздух – один из серверов станции, запросив данные у бортового компьютера корабля, приступил к выравниванию давления.
Тем временем в каюте Радима раздался пульсирующий сигнал. По ту сторону двери стоял Вавила и, дав Архимеду – компьютеру корабля – команду разбудить Азарова, нетерпеливо почесывал затылок. Однако Радим спал крепко и не реагировал на сигнал. Потеряв терпение, Вавила с досадой произнес имя Всевышнего и громко постучал костяшками пальцев в дверь. Наконец, Азаров проснулся. С трудом раскрыв глаза, он приподнялся на локоть и с прищуром посмотрел сначала на светящуюся в полусумраке голограмму, затем в иллюминатор. Часть космического обзора перекрывал борт станции.
Под трель электронного звонка юноша снова упал в постель и обратился к компьютеру:
– Архимед, впусти!..
Гидравлическая дверь раскрылась, и в каюту вошел – практически влетел – беловолосый, слегка взъерошенный парень высокого роста.
– Подъем, дружище! Нас ждут новые подвиги! – бодро воскликнул он, проходя мимо постели Радима, после чего грузно шлепнулся в кресло. – Мы покинули пределы галактики М33. Командир уже в КУП>1 и спрашивал о тебе.
Вместе с театральным появлением бортинженера Архимед включил освещение и сменил режим кондиционирования.
– Который час? – поинтересовался сонный Азаров.
– Десять утра по бортовому времени. Ты накануне опять до глубокой ночи за пультом проторчал?
– После вчерашних лихорадочных поисков портала домой сон у меня пропал надолго. Навигация – моя ответственность, а мы чуть было не потерялись в космосе из-за сбоя в генераторе гиперструны, – юноша сел, вспоминая события прошлого дня. – Я с трудом вычислил наше местонахождение, после чего не без помощи Архимеда и командира снова задал параметры портала, но теперь уже до первой станции, находящейся по пути, потому что стало очевидно, что топлива до Земли двигателям не хватит.
Коснувшись подбородка, Вавила лукаво взглянул на светящуюся над столом голограмму с вращающимися геометрическими фигурами абстрактного характера.
– Это верно, струхнули мы сильно. Перспектива застрять где-то на «задворках» Вселенной никого не обрадовала, – бортинженер умолк и перевел пристальный взгляд на приятеля, после чего задал неожиданный вопрос. – Радим, скажи откровенно: есть еще что-то.
Азаров нахмурился.
– Я не хочу говорить об этом. Это не имеет отношения к нашей миссии.
Светлов не стал задавать более вопросов. Он понял, что нежелание Радима обсуждать нахлынувшие на него в последнее время странные видения являлось недобрым знаком. Обычно Азаров, увидев что-то дурное или почувствовав опасность, предпочитал отмалчиваться вместо того, чтобы «смаковать» видение во всех подробностях. Иногда он пытался предотвратить надвигающуюся беду, но также делал это молча и по возможности в одиночестве. Вавиле казалось, опасность миновала с обнаружением нужного портала, но походило на то, что Азаров лгал, и это было только начало в общем потоке проблем на пути домой. Светлов знал Радима более десяти лет и мог многое поведать не только о характере, талантах и привычках своего друга и соратника, но и об уникальной способности астрофизика к ясновидению. Азаров владел невероятной интуицией, и почти все, предсказанное им, сбывалось.
Раздался щелчок, и в кружку вылился горячий кофе – это Архимед позаботился о завтраке проснувшегося члена экипажа. Из встроенного в стену аппарата выскользнул поднос с подогретой закуской, содержимое которой, увы, особым разнообразием не отличалось и поэтому было хорошо известно обитателям этого корабля. Следом «агрегат» выплюнул капсулу с поливитаминами. Вавила пригласил друга:
– Позавтракай!
Азаров потянулся было к чашке, но в ту же секунду Архимед сообщил о поступившем вызове из КУПа. В каюте развернулась объемная голограмма молодого человека лет тридцати пяти на вид с коротко постриженными черными волосами, острыми скулами и пронизывающим взглядом. Он был среднего роста, немного худощав и, как и Светлов, одет в спецкостюм серо-синего цвета. Вид его всегда и везде был серьезен и собран, смеялся он редко, шутил еще реже, за что Вавила прозвал командира их судна Хмурый и Чехол. Эпитеты, ставшие в последствии вторым именем командующего, быть может, были грубоваты, но все же прижились в этой маленькой компании, укрепившейся за четыре месяца исследовательских полетов.
– Радим уже встал?.. Отлично! – басовито изрек Пётр Радуновский. – Давление в шлюзных переходах выровнено, поэтому вы можете переходить на станцию. На подзарядку аккумуляторов и дозаправку корабля уйдет пять часов, поэтому до шестнадцати ноль-ноль по бортовому времени можете перемещаться по станции в рамках, обозначенных Конвенцией ООН о внеземных территориях. Не забывайте о статусе нашего судна, нам не нужны проблемы в сложившейся ситуации. Прежде чем что-то предпринять, согласуйте со мной.
