1. Пролог. СОЛО ДЛЯ АТРИОНКИ
Хранить, дразнить, грозить, сломить,
Спешить, творить, дарить, платить,
Просить, шутить, корить, смутить,
Ценить, учить, дружить, любить...
Всё это значит -- просто жить!
В комнате царила темнота. Хоть глаза выколи. Тёплый, насыщенный влагой поток воздуха медленно опускался на плечи, лаская кожу и окутывая запахами, ставшими с недавнего времени привычными. Я втягивала его носом, глубоко вдыхая и улавливая успокаивающий аромат дома, но кислорода всё равно категорически не хватало. Я задыхалась.
-- Рия-Ла, может, свет всё-таки включить? -- разлился во мраке заботливый приятный мужской голос.
-- Нет! -- в панике взвизгнула я. -- Не смей. Ещё не всё!
-- Третий час "не всё", -- теперь в интонациях слышался укор. -- Сколько можно?..
-- Столько, сколько нужно! -- отрезала я, ощупывая себя.
Ладони скользнули по влажной, покрытой капельками пота коже на груди и шее. Поднялись выше, пропустили через пальцы путающиеся пряди длинных шелковистых волос. Н-да...
-- Давай я тебе купальню приготовлю, -- заискивающе мягко проворковал голос. -- Ты расслабишься. Успокоишься. Наверняка просто перенервничала, потому и не получается...
-- Готовь.
Ощупывая руками пространство перед собой, я сделала короткий шаг к гигиеническому модулю. То есть туда, где он, по моим предположениям, должен был находиться. Второй шаг, третий...
-- Левее, -- тут же получила подсказку.
-- А ну гаси инфракрасный спектр! Не подсматривай! -- возмутилась я, выправляя траекторию.
Ладони коснулись упругой, гладкой поверхности, которая тут же послушно развернулась, позволяя в неё залезть.
-- Не могу, -- нравоучительно отозвался голос. -- Я на службе...
Приглушив последние слова, складка модуля сомкнулась над моей головой, а тело погрузилось в вязкую очищающую массу. Действительно расслабляющую, если настрой соответствующий. Однако у меня он был совсем иной. Переживательный! И нежные, ласкающие касания стенок купальни я практически не воспринимала. В моей голове всё перекрывала собой только одна мысль -- должен же мой организм вспомнить, кто он есть на самом деле, и вернуть себе нормальный облик!
В какой-то момент мне показалось, что это наконец произошло, и я настолько обрадовалась, что, не дожидаясь сушки, решительно раздвинула эластичные створки, выбираясь наружу. Вот только первое, что ощутила, попав в тёмное пространство, -- всё те же запахи.
-- Два-восемь, зеркало и свет, -- обречённо вздохнула, прикрывая глаза рукой.
Несколько секунд так и стояла, не отваживаясь посмотреть. А когда всё же это сделала...
Грудь необычно сильно выделяется, кожа розовато-бежевая, губы красные, какие-то полные и подвижные. Мои привычные серые радужки превратились в зелёные, зрачки теперь круглые, ресницы укоротились. Брови, как и волосы, остались чёрными, но первые так и норовят уползти куда-то на лоб, а вторые расслоились, став очень тонкими и волнистыми. Их теперь так много!
Катастрофа...
Пошатнулась, отступила. Упав спиной на релаксирующий гель, сложила руки на груди и закрыла глаза. Лучше бы я сегодня не просыпалась. И вообще, глупо было думать, что если я изменений не вижу, то они и не проявятся в полной мере.
-- Вчера ты не так сильно изменилась. И вернулось всё обратно быстрее, -- сопроводил моё падение задумчивый голос диспетчера. -- Ты ничего на ночь подозрительного не пила? -- продолжил, потому что я молчала. -- Тебя никто не кусал?
Застонав, я перевернулась на живот.
-- Какая разница, что и как в меня попало? -- буркнула в гель. -- Это ненормально! Я атрионка, а не человек! И не хочу жить с таким... таким...
Приподнялась, рассматривая ровную кожу на руке. Без чешуек, с какими-то короткими волосками, которые ещё и вздыбились, когда волна прохладного воздуха прошлась надо мной, остужая разгорячённый организм. А кожа вовсе неприятно натянулась и покрылась мелкими пупырышками. Жуть.
-- Может, это всё же временное явление, -- снова попытался меня утешить два-восемь. -- Возраст у тебя переходный.
-- У Ал-Рифа он тоже когда-то был переходный! -- парировала я. -- Но брат-то не изменился! Что-то не видела я, чтобы он в таком облике разгуливал.
На этот раз промолчал диспетчер, а я, подперев голову кулачком, тоскливо уставилась на плавные изгибы фиолетово-красной стены.
За что мне такое "счастье"? Ладно бы я родилась землянкой, хоть не так обидно было бы. Но сто лет прожить совершенно нормальной атрионкой, а потом вдруг начать меняться... Это же безобразие!
-- Рия! -- настолько неожиданно позвал обеспокоенный женский голос, что у меня сердечко едва из груди не выскочило.
Я судорожно дёрнулась, подпрыгивая на волнообразно закачавшейся поверхности, сообразив, что не услышала, как открывается проём.
-- Мама... -- растерянно пискнула, впиваясь глазами в невысокую фигурку с куда более выраженными, нежели у атрионов, изгибами тела, -- обтягивающая ткань бледно-зелёного домашнего платья лишь сильнее это подчёркивала.
-- Дочурка, ты чего спишь так долго? -- Родительница определённо изумилась тому, где именно я провожу столько времени.
