Чем больше я анализирую эту историю, тем больше убеждаюсь в первоначальной догадке – все это сильно преувеличено. Изучая биографию Льва Толстого, русского гения (параллельно читая, перечитывая его произведения), я не нахожу в ней того духовного перелома, о котором говорят его биографы. Его жизнь представляется мне совершенно логичной и последовательной.
В рассказе С. Моэма «Мейхью» тридцатипятилетний успешный адвокат из Детройта, стоящий на пороге великолепной карьеры, покупает дом на Капри и, очарованный островом и его историей, посвящает свою жизнь исторической науке… Работа поглотила его целиком… Он отказался от прогулок и моря, сторонился людей… И вот, когда все приготовления к написанию трактата были сделаны, изучен и собран огромный материал, он умер… Может, кому-то его жизнь покажется нелепой, но Моэм пишет: «И все же, на мой взгляд, он прожил счастливую жизнь. Картина её прекрасна и закончена. Он сделал то, что хотел…».
Случай с великим писателем в Арзамасе достаточно хорошо освещён. Дневники Толстого, автобиографический роман «Записки сумасшедшего», статьи и рассказы дают возможность восстановить картину произошедшего. Писатель решил вложить деньги в покупку имения в Пензенской области. Добравшись около двух часов ночи до Арзамаса, граф и слуга решили там заночевать. Ночью Толстой внезапно проснулся, объятый леденящим ужасом. Им овладел беспричинный страх. Никого рядом не было. Вокруг – чужая, незнакомая комната, в воздухе запах погашенных свечей, как будто «запах смерти». Толстой ни минуты больше не хотел оставаться в этом доме. «Весь день я боролся с своей тоской и поборол ее…» («Записки сумасшедшего»).
Считается, что это происшествие является своего рода границей в биографии писателя, за которой последует духовный перелом и резкое изменение мировоззрения Толстого. «Это знаменитое и загадочное событие в жизни писателя – не просто внезапный приступ сильнейшей депрессии, но некая непредвиденная встреча со смертью, со злом – получила название „арзамасского ужаса“ … не сразу, но неуклонно, – он отрёкся от любви, от близких, от основ мира… Занятый духовными исканиями, к концу жизни он не нашёл ничего, кроме горстки банальностей – вариант раннего христианства…» (Т. Толстая «Квадрат»).
Данное происшествие настолько загадочно, что даёт повод для самого разнообразного толкования.
Разве нужен более явный божий знак, указывающий писателю истинный путь, где накопительство и приумножение доходов неприемлемы? Так или приблизительно так можно рассуждать с религиозных позиций. В ту ночь писатель упал на колени и стал молиться, чего давно уже не делал.
Есть и мистическая деталь. Толстой прожил 82 года, и в 1869 году, когда произошло это событие, ему был 41 год. Оно как бы разделило его жизненный путь ровно пополам: на два периода жизни, которые, как считается, различаются мировоззрением, самим жизненным укладом, «тональностью» произведений.
Что же случилось тогда в этой небольшой арзамасской гостинице, если отбросить мистическую муть и версию «вмешательства» небес? Сильнейший приступ депрессии? Паническая атака? Нервный срыв? Даже поверхностное сравнение симптомов данных болезней с теми ощущениями, которые описывает Толстой, дает возможность предположить синдром неврологического расстройства.
Если это так, то возникает следующий вопрос. Что послужило причиной приступа? Эмоциональное состояние, нарушение душевного или физического здоровья писателя?
Кажется, что Толстой к этому времени вполне счастлив: он получил всемирную известность, женат на любимой женщине, у него благополучная семья… Проблемы в семье, как известно, возникнут позже. Вряд ли можно предположить, что Толстым овладела «горечь достигнутой цели» («Мейхью») после того, как его имя прогремело на весь мир.
Сейчас лишь можно предполагать, что творилось в душе писателя, и как это отражалось на его здоровье. Вся атмосфера, связанная с поездкой, не обнаруживает деталей, свидетельствующих о депрессии. Болтая и смеясь, барин и слуга (молодой и веселый парень) ехали в дорожной карете… Правда, к тому моменту Толстой уже лечился один раз от депрессии кумысолечением (модное в то время лечение, где потребление пищи постепенно замещалось кумысом, дающее, надо полагать, общий оздоровительный эффект, как и любая диета). Но депрессия, как и меланхолия, свойственна многим творческим натурам.
Безусловно, то, что писатель был весел и шутил, вовсе не доказывает, что он был в превосходном эмоциональном состоянии. Но именно описание этого случая самим Толстым, для которого все произошедшее было таким неожиданным и внезапным, косвенно указывает на то, что каких-то эмоциональных проблем у писателя в то время не было. А это говорит о том, что нельзя сбрасывать со счётов и другую причину депрессии – нарушение физического здоровья писателя.
Понятно, что негативные эмоции человека оказывают огромное влияние на его здоровье. Но и нарушение здоровья, безусловно, является важнейшим фактором эмоционального состояния человека. Нередко болезнь меняет характер человека, делает его подавленным или ввергает в депрессию.
