Голос
– Человеколюбие и спасение души? А вам сказали, какой ценой? Нет? А что тогда вы собрались спасать, если не знаете, хватит ли размена для такой покупки. И не говорите, что готовы делать это бесплатно! У всего есть цена, особенно у спасения. Но если вы все же настаиваете, так значит, и купить ничего не сможете – вы банально еще один продавец жертвы. Только кому эта жертва сейчас нужна, на такой товар предложение уже давно превысило спрос. Для души и всепрощения есть своя инфляция, свой порог «бесценности».
– Ха! Они потом поняли, что ошибались. Ошибались, как и все другие люди. Думали, что спасали – убивая, но оказалось, что нет – убивали, чтобы убивать. Ваши, будь они не ладны, гены, требовали крови. И вы всегда сами себе врали, что делаете это ради людей, ради спасения, но лишь развязали руки своим инстинктам и порокам. А потом этими трупами, жизнями ваших мертвецов, расплатились за свое будущее, за право называться человеком.
– Вы всегда верили в жертвенность и заклание, в кровавый ритуал. Верили, что только так можно выкупить обратно свою душу у демона с двумя именами – Мораль и Совесть. Демона, который охотно заберет за бесценок все, что вы ему предложите, но обратно попросит втридорога. Цена действительно неподъемная! Поэтому проще бежать от самих себя, лучше снова требовать жертв, так легко объясняемых необходимостью и верой в лучшие времена. Проще продолжать убивать! И вы убивали, копя чужие души и жертвы для размена, ради своего спасения.
Последняя глава
Такого чистого и вкусного воздуха он никогда еще не пробовал, а теперь его было столько, и он был таким густым, что его можно было «ложкой черпать». Может быть это оттого, что мало осталось тех, кто продолжает им дышать, продолжает выбрасывать в него яд, подмешивая тяжелые металлы. А может, все эти мутации случились из-за загрязненного воздуха, может быть, сами люди создали этот вирус, который оказался вовсе не вирусом.
– Например, японцы, – он почесал заросший затылок, – интересно, а живы ли японцы у себя, на краю вселенной, в преисподней? Хотя какая сейчас разница где кто. Где американцы со своими базами, куда занесло китайцев в экспериментах и живы ли еще индусы в своем веретено? Это уже не имеет значения, потому что цикл жизни не только человечества, а всей Солнечной системы подошел к концу.
– Как когда то сказал мой друг, – он потрепал пса по загривку, – «Мы все умрем», именно с того времени все перестало иметь значение. – Они встали вдвоем с дощатого крыльца, теперь их общего дома, человек и его пес, и пошли в сторону поселка, навещать призраков прошлого. Теперь им некуда стало спешить, и они могли позволить себе прогулочный шаг. На этой планете не осталось людей и не осталось чудовищ, в которые переродились люди. Первые убивали вторых, сжигая их в ядерном пламени, вторые заражали первых, подвергая их страшным мутациям, а все ради надежды спасения. Ради этой надежды, благими намерениями путь проложили, но не в спасение, а в персональный ад. Но так требовали традиции, так чувствовало сердце, и подсказывала совесть. Людям нравилось делать все правильно, как требовала мораль и общество, так хотела эволюция, которая была в каждом человеке, в его крови и коллективном разуме. И если человек брался за оружие, чтобы стать правым в споре, то обязательно напротив него становился точно такой же человек, несший еще большую угрозу. И не каждый раз человек понимал, что это лишь его отражение.
– Сколько могло остаться людей на планете после всего этого? – Сэм попробовал прикинуть в уме – вышла ничтожная цифра. – Почти нигде никого нет. Америка горит ядерными пожарами. Острова утопили в океанах. По Африке гуляют зараженные пылевые бури. В Индии, Китае и всем ближнем востоке засилье мутантов, если там и остался кто, то занят только своим выживанием – ему нет дела до остального человечества. Южная Америка поглощена хаосом раздора – там остатки одной цивилизации, расправляются с горсткой другой, оставшейся в живых. По большому счету мест, где еще осталась какая-то жизнь три, по крайней мере, тех, о которых он знал: Канада, японские острова и Курилы с Сахалином, ну и тут, в Сибири. – Он поднял голову в небо и разглядел все тот же лунный серп нового спутника, родившегося из погибшего планетоида. А вслед за серпом, серебряной дорожкой, протянулся хвост из осколков погибшей планеты. После того, как сектанты взорвали американскую лунную базу, добывавшую дейтрий из внутреннего моря, Луна раскололась на две части – Фатум и Лею и кучу мелких осколков. И после этого мир уже перестал быть прежним, а люди перестали быть людьми.
Сэм нагнулся, дотянулся до стилизованной коробки по старину радио и включил его. Пропела знакомая мелодия, а потом раздался знакомый голос ди-джея:
– И снова здравствуйте! С вами я, единственный выживший радиоведущий на этой планете, Ник Пензиас. И я продолжаю вещать для всех тех, кто еще жив, не покинул планету или способен меня понимать. – Звонкий голос был жизнерадостен и, казалось, что именно сейчас, когда стало для всех поздно, ди-джей начал жить по-настоящему. – Сегодня мы рассмотрим еще одну теорию о случившимся. И нынешнем экспертом станет многоуважаемый, – Сэм чертыхнулся всем организмом, почувствовав в обуви камешек, который так мешал ему наслаждаться голосом живого человека, – ныне покойным. – Продолжал вещать Пензиас. – А так как он лично присутствовать не может, то его голосом стану я. Итак, о явлении абасов.
