Ласковый майский ветерок шуршал молодой свежей листвой, с реки доносился умиротворяющий, успокаивающий плеск волн. Вечер был на удивление теплым и приятным. Проходящие по набережной люди все как один выглядели счастливыми, на душе было легко и светло.
Лера и Игнат Звонаревы сидели на лавочке и о чем-то тихо беседовали. Высокий, плечистый Игнат обнимал маленькую стройненькую рыжеволосую жену за плечи.
Их шестилетняя дочка Серафима медленно, будто неохотно, раскачивалась на качели, меланхолично загребая носками белых сандаликов песок.
– Серафима! Зачем ты это делаешь? Ноги будут как у хрюшки!
– Ну и что? – печально, даже как-то безразлично, спросила Серафима. – Все-равно дома купаться буду.
Детская площадка, где Серафима гуляла с родителями, расположилась на набережной реки. Кругом было очень красиво – цветы, деревья, аллейки и беседки. Но сегодня Серафиме ничего не нравилось. Ей было тоскливо. Она поминутно оглядывалась на реку, на бетонный парапет с чугунными резными вставками, отгораживающий набережную от воды, словно ожидала кого-то там увидеть…
– Серафимушка, что с тобой? – спросил Игнат. – Иди сюда, доченька, давай вместе посидим, поговорим.
Серафима сползла с качели и поплелась к родителям, волоча за собой слетевшую с головы шляпку. Втиснулась на лавочку между ними, прижалась головой к маминому плечу и сказала:
– Мне грустно…
***
Стоящий рядом с Серафимой ее Ангел-Хранитель Натанэль не уставал любоваться своей подопечной. Девочка она была резвая, шустрая, очень умная. И красивая. Да, очень красивая! Рыжая до изумления. Рыжие, с коричневыми крапинками, глаза, густые длиннющие темно-рыжие ресницы, тонкие, изогнутые изящной дугой рыжие бровки… Веснушки, как нарисованные солнышки, расположились ровненько на носу и немного по щекам, остальная кожа была белоснежной… Словно кто-то нежно и аккуратно расписывал хрупкую фарфоровую куклу.
А волосы! Ах, какие у этой малышки волосы! Цвета темного золота шелковые кудри тяжелой волной струились по спине почти до самой попы. Справиться с ними было очень сложно.
Сегодня, собираясь на прогулку, мама заплела ей две лохматые, непослушные косички, вплетя в них атласные зеленые ленты.
Но главная красота заключалась, конечно, не во внешности. У Серафимы было чуткое, нежное, отзывчивое сердце… Сама она этого еще не сознавала, но ее светлая душа жила в двух реальностях сразу, и ей дано было видеть и слышать то, о чем другие даже не подозревали.
Серафима ничему не удивлялась, она считала, что так и должно быть. Только много позже она поймет, что все не так просто.
Вот и сейчас… Натанэль понимал, что тревожит и печалит девочку. Ведь сегодня тот самый «день икс», день, в который замороченная и обманутая сатаной Валерия едва не сделала аборт… Серафима это чувствует. А еще, кажется, она начинает что-то вспоминать.
Воспоминания из прошлого, которого не было… Потому-то она и поглядывает на заборчик вдоль реки. Ведь там она познакомилась с ним – Натанэлем.
***
– Мам, пап! – вдруг закричала Серафима. – Вы видите? Видите? Это он!
Родители с недоумением переглянулись, Игнат пожал плечами, а Лера закричала:
– Серафима! Подожди, куда ты?!
Но Серафима уже соскочила со скамейки и бросилась к парапету. В недоумении оглядела пустое место, с обидой обернулась назад… И услышала:
– Привет, Девчушка-Конопушка! Я здесь. – Натанэль понял, что время пришло.
Серафима в восторге подняла глаза на Ангела.
– Это ты! Это правда ты! – закричала она, бросаясь к Натанэлю в объятия. – Я так по тебе скучала! Где же ты был?
– Слушай, Лера, а тебе не кажется, что она с кем-то разговаривает? – с сомнением и тревогой спросил Игнат.
– Кажется… Знаешь, пойдем лучше домой.
– Доченька! Собирай игрушки, мы уходим!
Но Серафима не слышала, она в восторге скакала вокруг своего Ангела, приплясывала и хлопала в ладошки.
– Тише, малышка, тише. Да, это я. И я всегда был рядом, просто ты меня не видела и не помнила. Но это наша с тобой тайна, ты помнишь?
Серафима прихлопнула рот ладошкой и быстро-быстро закивала головой.
Потом с гордостью взглянула на Натанэля:
– Я никогда ничего не забываю, вот!
– Доченька, ты забыла на качелях своего Миху, – сказал подошедший Игнат.
Натанэль чуть не рассмеялся, а Серафима охнула, резво развернулась на пятках, из-под сандаликов веером брызнули мелкие камушки и песок. Она помчалась к качелям, где одиноко сидел тощий, с длинными лапами и грустной мордой, любимый плюшевый мишка. Подхватила его за лапу и бегом вернулась к родителям.
– Все, конопушки мои, – сказал Игнат, – идем домой.
Игнат частенько называл своих «девочек» конопушками, не зная, что и Ангел-Хранитель его дочери зовет их так же.
Серафима испуганно посмотрела сначала на родителей, потом на Натанэля. Натанэль улыбался.
– Слушайся родителей, Серафима, я никуда не денусь. Раз уж ты вспомнила меня сама, то теперь ты сможешь разговаривать со мной и видеть меня в любое время. Главное – позови.
