– Майор Чернов! Наконец-то!
Я обернулся на голос начальника отдела и поморщился. Вот же ш… Войти в кабинет даже не успел, а уже нашлась работёнка.
– Что опять?
– Митинг! – развёл руками пузатый полковник в униформе МВД. – Поможешь?
А у меня есть выбор? Пацаны ещё после вчерашнего не отошли, а тут снова. И ведь знает же, старый чёрт, что если откажусь, то может приказать и тогда не отвертеться.
– Где?
– На центральной, – ответил Степанко, выравниваясь со мной. – Большое скопление. Мои уже не справляются.
А когда твои хоть с чем-то справлялись? После повышения и перевода в столицу меня ждало просто колоссальное количество работы. Бойцы «ОМОНа» были ни на что не годны. На заданиях вели себя расслабленно, в тренажёрной не появлялись, питались чёрти чем, а меня не собирались и в грош ставить, мол, молодой, с пагонами зазвездился. Ага. Держи карман шире. Из троих с Петры это повышение только Сашке и нужно было. Правда тот остался на старом месте заменять Захарова, и мы ему очень даже завидовали.
Вопреки моим ожиданиям Мову терзали митинги и грабежи. Что ни день, то какое-нибудь дерьмо да случится. Вчера, к примеру, нам с трудом удалось отбить у грабителей банк с заложниками, а сегодня вот – грёбанное недовольство народное! Интересно, Гурьянов хоть на минуту задумывается, что в его столице вот-вот вспыхнет гражданская война?
Войдя в тренажёрный зал, с удовольствием отметил, что все ребята качают мышцы. Тоже бы сейчас присоединился, да вот не успел.
– Ну, что? Готовы поработать? Толпу разогнать?
– Бля! – отозвался самый смелый из всех. – Ещё в норму не пришли. У них там дюрасел в заднице что ли?
Я усмехнулся. С Мишкой мы долго воевали. Он не хотел признавать во мне начальника, потому что старше на десять лет, но через месяц тренировок и нескольких удачных заданий, которые давались им с каждым днём всё легче и легче, эта борьба сошла на «нет». Кажется, мы даже начали находить общий язык.
– Знаю. Но хлюпики из Гвардии не справляются. Нужна наша помощь.
Послышались недовольства и оскорбления, но уже через пять минут мы сидели в «Тигре» в полном обмундировании. За эти два месяца я добился от них полное подчинение и чёткость действий, но некоторых особо упёртых всё же пришлось заменить более покладистыми ребятами. Да, не обошлось без эксцессов, но как иначе? В «ОМОН» работают не плюшевые медведи. По миру до сих пор тут и там вспыхивают боевые действия, и как минимум половина бойцов уже побывала в горячих точках, что меня неслыханно радовало. Наверное, только благодаря им у меня вышло более или менее добиться дисциплины в отрядах. Как ни крути, а те, кто уже побывал по ту сторону мирного времени, уже никогда не смогут жить обычно.
Распределив парней по позициям, принялись зажимать и распугивать бунтующих, однако, нас ждал большой сюрприз. Многие участники имели огнестрел и дымовые шашки, что существенно усложняло работу. Прикрываясь щитами и используя дубинки, мы пытались обойтись без жертв, но всё же пришлось вызывать подмогу и что-то более существенное, но даже резиновые пули не усмиряли толпу. Мне пришлось дать бойцам полную свободу действий и добро на агрессию.
В какой-то момент меня оттеснили волной от основной группы и зажали. Я остался один против, наверно, пятнадцати, и меня не спасли ни щит, ни оружие. Оставалось только прикрывать голову от пинков, терпеть, стиснув зубы, ножевые ранения и пытаться остаться в сознании, хотя бы пока меня не найдут. Но время шло, кровь покидало вены, тело лихорадило в агонии, а разум подкидывал мрачные мысли. Чёрт. Маринка. Ей всего же четыре года. Моя маленькая конфетка.
С её мамой мы познакомились, когда я учился в академии. Хотел стать пилотом, как мой отец и добился этого. Света тогда мне показалась самой прекрасной женщиной на свете. У нас завязался роман, мы поженились, а потом появилась Маринка. Работа мотала меня по миру, пока я не попал к Захарову в отряд. Полгода среди врагов, месяц дома. Я слепо верил своей жене, пока не стал зарабатывать достаточно денег и не установил дома камеры. Для меня это должно было стать гарантией безопасности моей семьи, а оказалось доказательством измен Светланы. Она не стеснялась ребёнка, играющего в той же комнате, и трахалась с соседом на нашем диване в зале, на нашей кровати, на нашем кухонном гарнитуре. Сука будто ждала, когда я уеду зарабатывать бабки, рискуя собственной шкурой, чтобы она носила меха и отдыхала в Швейцарии или Турции. Я делал всё для неё, вылизал из кожи вон, возвращался с того света, лишь бы она ни в чём не нуждалась, а она делала подарки другому на мои бабки.
Когда же я показал ей записи, она обвинила меня в контроле над её личной жизнью и подала на развод с требованием алиментов. Я платил исправно и даже больше, чем нужно, но однажды приехал проведать дочь не в назначенный день и увидел, как эта тварь лупит двухлетнего ребёнка по голове и обвиняет Маринку в разрушенной жизни. Видите ли, она мешает ей водить в дом хахалей. Я забрал дочь и хитростью лишил Свету прав, а потом и вовсе выбил запрет на приближение. К бывшей жене у меня остались лишь искренняя ненависть и презрение. Мать не должна быть такой.
