Я сразу понял, что что-то не так.
Из аэропорта я поехал не домой, а прямо к Нине. Было два часа ночи, когда я на частнике добрался до ее дома за окружной дорогой, одним махом взлетел на второй этаж и нетерпеливо нажал на кнопку звонка. Стоя напротив глазка, чтобы Нина видела меня, я отчетливо представил, как она спросонок хватает будильник, потом ищет на ощупь тапочки и, зевая, подходит к двери. На ней полупрозрачная ночная рубашка, сквозь которое просвечивается юное тело.
Но прошла минута, вторая, а дверь не открывалась. Я позвонил еще раз, уже более настойчиво. И тот же результат. Ничего не понимая, я продолжал звонить и даже постучал в дверь. Но заскрипела дверь рядом, и пожилая соседка Августа Климовна, как всегда, в чепчике уставилась на меня. Забыв поздороваться, я спросил:
– Не знаете, Нина дома?
– Вроде никуда не отлучалась. Никто не звонил и дверью не хлопал.
И тут появилась Нина. Первое, что мне бросилось в глаза, у нее кто-то есть. Она была возбуждена и растеряна. —
– Можно? – спросил я, жадно и подозрительно оглядывая ее.
– О, Глеб, – проговорила она тоном, который я не разобрал, но особой радости в нем я не услышал. – Я так тебя ждала. Больше я тебя никуда не отпущу.
В прихожей я поставил на пол коробку и снял с плеча сумку. Нина прижалась ко мне. Я весь горел желанием и впился в ее губы. Минуты две мы покачивались, как пьяные.
Ты, наверное, есть хочешь, – сказала Нина, освобождаясь из объятий. – Я сейчас приготовлю.
– Я хочу не есть, – сказал я, тяжело дыша. – Нас кормили в самолете. Я хочу тебя.
Я снял ботинки, пиджак и, взяв коробку, вошел в комнату. Тотчас вслед за мной появилась Нина. Я поймал ее взгляд на кровать и открытую балконную дверь. Опять внутри меня отвратной жабой шевельнулось подозрение. Захотелось заглянуть под кровать и выйти на балкон.
Я достал из коробки свадебное платье и протянул Нине.
– Не знаю, понравится тебе или нет. Мне очень понравилось.
Я не знаю, по каким признакам судьба подбирает в пару мужчину и женщину. Я был сражен Нининой улыбкой. Все остальное у нее тоже что надо: и грудь, и попка и ноги. Ну и лицо, конечно. Овальные лазуритовые глаза контрастно смотрятся на фоне густых темных волос и вразлет бровей. Идеальной формы носик и тонко вычерченные губки также запоминаются. У каждого есть свой идеал женщины. Мой идеал лишь на тридцатом году совпал с Ниной. Увидев ее впервые, я в ту же секунду подумал, что на этой девушке я бы женился. Я все время ждал этого мгновенья. А когда она улыбнулась, я уже знал, что нашел свою судьбу. От улыбавшейся Нины невозможно оторвать взгляд, и кажется, все отдашь, чтобы эта улыбка никогда не погасла. Не один я балдею от Нининой улыбки. Я не встречал мужчины, который не светлел лицом и не приосанивался, видя ее смеющейся.
И сейчас, развернув свадебное платье и примерив его на себя, Нина так мило мне улыбнулась, что я, забыв все подозрения, подбежал к ней и понес к кровати.
Это была наша третья ночь. Первые две были незадолго до моей командировки в Германию две недели назад. В отличие от большинства современных девушек Нина оказалась невинной. Это я с тайной надеждой заподозрил еще при нашей первой встрече. Однако, умудренный уже имевшимся кое-каким опытом, отбросил эту мысль, как абсолютно нереальную, да и был подготовлен сексуальной пропагандой к тому, что это вовсе не обязательно, хотя, если быть честным, я вовсе не жаждал, чтобы мою жену имели до меня вдоль и поперек.
А Нина даже целоваться не умела и вообще не была озабочена трахальным зудом. Это я сразу заметил. Вы бы видели, как она меня впервые поцеловала. До этого больше полгода целовал только я. Ну и спросил ее обиженным тоном, почему только я. Ты что, мол, меня не любишь? Она посерьезнела, долго на меня смотрела и велела закрыть глаза. Я закрыл, приоткрыл рот и… почувствовал легкое прикосновение ее губ к щеке. Я даже подумал, что она пошутила. А, открыв глаза и увидев ее взгляд, понял, что этот шаг был для нее очень важен. В этот момент я был уверен, что до меня она никого даже так не целовала, потому что никого еще не любила. А меня полюбила и призналась в этом.
Короче, на следующее свидание после того поцелуя я сделал ей предложение, но тоже своеобразно. Узнав, что через три месяца ей исполнится восемнадцать, что, кстати, оказалось для меня полной неожиданностью, так как я был уверен, что она старше, я ей сказал, что свадьба у нас будет в первую субботу после ее дня рождения. Она ничего не ответила. Было это в июне. А в июле я поинтересовался, когда у нее отпуск, намереваясь провести его вместе. Она сказала, что возьмет его с двадцатого сентября. Я удивился, почему в сентябре и именно с этой даты. Она сразу поникла и тихо спросила: «Ты забыл, что у нас в субботу восемнадцатого сентября?» Вот тут я ей и сказал, что слетаю в Германию и заберу ее к себе. Она притихла и как-то по-особенному прижалась ко мне. Как к родному. Я воспринял это по-своему и повел ее к ней домой, где еще не был. Она поняла, зачем, и не противилась. Но и не проявляла никакой активности, полностью доверившись мне. Я ее уложил на кровать и раздел. Обзовите меня, как и кем хотите, но вначале я оглядел ее придирчиво, как дорогой товар, а тут речь шла о будущей жене, дороже чего не придумаешь. Все меня в ней удовлетворило, имея в виду в первую очередь грудь и курчавый бугорок внизу живота, то, что я еще не видел. Не знаю, откуда это у меня, но мне больше нравится, когда волосы внизу темные. Про грудь я не говорю, тут разных мнений от мужиков я не слышал, – чем она больше, тем лучше, недаром женщины чего только ни придумывают, чтобы ее увеличить даже, если она в норме. У Нины она была как раз то, что мне нравилось: чуть больше нормы и крохотный сосок. А еще я не люблю тощих и длинных красавиц, которых со спины не отличишь от парней – плечи шире зада. Даже ущипнуть не за что. Костей у меня самого много. Не то, что у лежавшей передо мной Нины, от прелестей которой я не мог оторвать взгляда.
