Рабыня, конечно, не должна так говорить, но… посмотрел – плати! Может, пока я не бросаюсь целовать ему ноги, он еще размышляет, как себя со мной вести? А покажу, что боюсь его, точно запрет в подземелье!
Аранд глянул на меня исподлобья, как на муху, которую очень хотел прихлопнуть, но стало лень доставать газету.
- Только быстро!
- Как лесной олень! – чуть ли не отрапортовала я, почуяв необходимость действовать. Реакцию Аранда я уловила по дернувшемуся уголку губы и пошлепала одеваться.
На душе было такое странное чувство, будто я не со своим угнетателем имела разговор, а с условно снисходительным начальником, который понимает и юмор, и может дать поблажку там, где может. А где не может – снимет стружку. И это было так волнующе. Хотя волнующе было не от этого. Меня смущали его взгляды, от его близости я замирала сурикатом и боялась, что учащенным дыханием выдам свое смятение. Или у меня начался Стокгольмский синдром?
Что за черт? Какой еще синдром? От невозможности управлять своей памятью хотелось плакать. Хотя сейчас это непозволительное удовольствие.
Как и обещала, лесным оленем я понеслась вниз. Спасибо, на кухне уже кипела работа. В одном котле варилась свиная нога, на столах ждали своей очереди в печь симпатичные пироги. Вытребовав свой ковшик со вчерашним бульоном из ледника, я, обмотав его тряпкой, поднесла к огню. Стоять приходилось очень близко, и вскоре я сама стала походить на рождественскую индейку, румяную, сочащуюся жиром.
Было невыносимо жарко, но я не боялась расплавиться, как стойкий оловянный солдатик. Мне нужен почти горячий бульон. Чтоб не сильно остыл, пока я донесу его наверх и разбужу Кайру.
Фух! Из ковшика пошел пар, значит, можно самоистязание прекратить. Быстренько разделав курицу, я направилась в наш номер.
- Пст! – послышалось из-под лестницы, с другой стороны от кухни. Сердце екнуло, на миг показалось, что я нахожусь там, где и должна. В своем месте. Правда, не знаю, в каком. Но окружающая обстановка не позволила долго пребывать в иллюзии. Закопченные бревенчатые стены, выскобленные до белизны столы, деревянные лавки, рассчитанные на богатырей – все, что мне сначала показалось каким-то постановочным, было настоящим. Как и я среди всего этого…
Перегнувшись через перила, я ожидаемо увидела Олафа. Он сделал «страшные» глаза, намекая, чтоб я спустилась к нему.
- Хочешь, я еще что-то важное расскажу? – заговорщически зашептал он, жадно поглядывая на сверток в моих руках. «Конечно, хочу!» - чуть не взвизгнула я. Но инстинкт самосохранения намекнул, что еда мне и самой пригодится. Ведь завтраком нас не соизволили накормить. Но искушение было слишком велико.
- Куриную ножку и крыло! – предлагаю свою цену и понимаю, что торгаш из меня никакой. Надо было начинать с крыла, так хоть один шанс был бы не остаться голодной.
- Две ножки и два крыла! – заявил маленький засранец, мгновенно считавший жаркий огонь любопытства в моих глазах.
- Да ну! Откуда я знаю, что ты мне расскажешь?! Может, оно выеденного яйца не стоит! – фыркнула я.
- Ну если тебе неинтересно, что делают драконы с такими, как ты…, - он выдержал эффектную паузу и заложив для солидности большие пальцы за веревку, поддерживавшую штаны, с деланым равнодушием добавил: - Пожрать-то я себе найду, а кроме меня, тебе никто правды не скажет.
- Одна ножка и два крыла! – отчаянно пытаюсь хоть что-то отстоять, но силы неравны.
- Ладно. Выкладывай.
- Так вот. Твой дракон – один из претендентов на престол императора.
- А ты откуда знаешь?! – я с сомнением покачала головой.
- Так на старых монетах его профиль выбит. Один в один! Как старый дракон, правивший миром!
- И что они делают с такими, как я? – не позволяя сбить себя с толку, возвращаюсь к сути торга. Хотя информация про право на наследование престола была более чем впечатляющая.
- Лапы и крылья! – требовательно заявил Олаф и протянул руку.
- На, вымогатель, - смирившись, я достала из свертка свои припасы, и они мгновенно перекочевали в другую тряпочку – предусмотрительно припасенную, но не такую чистую, как у меня.
- В общем, не знаю я, что они делают с такими, как ты, простофилями. Но про наследника чистая правда!
Спасибо и на этом. А вопрос, что делают с такими, как я, стал еще более жгучим. Не редиску ж на грядках полоть заставляют?!
Олаф, чтоб я не вздумала отобрать добычу, метнулся под лестницу – там, очевидно был выход во внутренний двор или какой-нибудь склад.
Немного досадно быть простофилей… Но я убеждена - заявление, что он себе еды найдет, было чистым бахвальством. В конце концов, девушке пару килограмм потерять – это достижение. А растущему беспризорному организму – жизненная необходимость. И я смирилась с потерей еды. И что-то похожее на отрывок воспоминаний мелькнуло в голове. Мне не жалко… потому что в принципе я всегда хотела помогать тем, кому плохо…
Крохотное окошечко в мое прошлое тут же с треском захлопнулось, оставив меня с привычной тошнотой и прострелом боли в голове.
Вернувшись в комнату, я застала Кайру все еще спящей.
- Просыпайся! Просыпайся! – я ласково поладила подругу по щеке, и она тут же открыла глаза.
