моей матери от несостоявшегося генерального прокурора
а также Юрию и Ольге
В начале было отношение.
Мартин Бубер
Однажды мужчина и женщина, живущие какое-то время в браке, ложатся спать. Выключив свет, мужчина обнимает женщину и что-то тихо говорит ей. Она не слушает, отвечает резко: «Не видишь – я сплю!», и отталкивает его локтем. Он отворачивается, и какое-то время лежит молча. Затем бросает в воздух язвительный комментарий, свет включается, и начинается скандал.
Эта достаточно типичная сцена для пар с проблемами в отношениях может стать удивительно интересной, если мы начнем прослеживать бэкграунд участников. Конкретно у этой женщины были сложные отношения с ее партнерами в течение всей жизни: они были преимущественно доминантными, агрессивными, применяющими физическую силу в отношении других. Все они грубо нарушали границы ее личного пространства. Первые такие отношения были у нее с отцом, и с тех пор многократно повторялись – с друзьями, коллегами и партнерами.
Ее реакция была вызвана тем, что объятия оказались слишком сильными, и она бессознательно защитилась от них, и от чувств, которые внезапно возникли внутри нее, – обиды и раздражения. Эти чувства соответствовали в большей степени ее прошлым отношениям, чем текущим, но они появились, и включился отработанный защитный механизм.
За минуту до этого мужчина почувствовал к ней большую нежность и обнял, говорил комплименты. Ее реакция была неожиданной для него, и какое-то время он не знал, что ответить. Он как будто выключился и завис, а язвительный комментарий пришел сам собой. В отношениях этого конкретного мужчины в прошлом было много эпизодов, когда он чувствовал себя отвергнутым – во взрослой жизни партнершами, в детстве матерью. Отвержение вызывало у него сильную боль, от которой он научился защищаться цинизмом и обесцениванием.
Получается, что они оба ненамеренно надавили друг другу на болевые точки, и, защищаясь от возникших чувств, перевели ситуацию в скандал, хотя все могло сложиться совершенно иначе, если бы оба смогли обратиться к своим чувствам и сообщить об этом партнеру, оставаясь в отношениях и чувствуя как себя, так и Другого.
Мы все находимся в отношениях – с собой, с близкими, с вещами и природой, с миром в целом. Все, что мы знаем о себе, как воспринимаем себя и свою жизнь, находится в контексте наших отношений. Вне отношений нас как будто и не существует вовсе.
Долгое время в психологии считалось, что первоначальное «нормальное» состояние человека после рождения – недифференцированность, слитость с окружением, изначальный нарциссизм или «нормальный аутизм». Первичный океан чувств, безбрежный и единый, и только со временем ребенок получает возможность понять, что материнский сосок – это не он сам, а нечто помимо него.
Работа Дэниэла Стерна показала, что это не так: ребенок с рождения развивает отношения с матерью и внешним миром, и уже к концу первых двух месяцев жизни у него прослеживается стержень самости (self). Игры, в которые играют мать и ребенок в это время («Вот я иду», «Ку-ку» и другие) вовлекают обоих в резонанс, они становятся эмоционально и физически созвучны друг другу.
Ранние отношения с матерью не пассивны и не являются симбиозом. Разумеется, младенцы зависимы от матери, но эта зависимость имеет характер отношений, которые со временем прогрессируют, и ребенок получает возможность физически и эмоционально отделиться.
Быть в отношениях – состояние гораздо более естественное для нас, чем быть вне их, в симбиозе или в нарциссическом трансе. Но если быть вне отношений с конкретным человеком возможно, то выйти из отношений с миром невозможно принципиально, так же как принципиально невозможно оказаться вне мира – потому в отношениях мы находимся, в конечном итоге, всегда.
Что определенно происходит в этих отношениях – так это то, что человек узнает себя. По тому, как мать, отец или люди, их замещающие, относятся к ребенку, ребенок выстраивает видение себя. И тогда мы можем быть изначально любимыми, принимаемыми со всеми нашими чертами, с признанным правом на реализацию наших собственных желаний и собственного смысла жизни. А можем быть и отвергнутыми, реализующими в жизни родительское видение себя, ужимающими себя.
Образно говоря, другие люди могут видеть или нас такими, какие мы есть, – настоящими, или хотеть видеть нас другими – и тогда мы-настоящие теряемся и исчезаем. Поскольку отношения сопровождают человека всю его жизнь, это не ограничивается только детством: наше существование могут подтверждать, а могут и отрицать всю нашу жизнь.
И, наоборот, я могу увидеть себя-настоящего только через Другого, который достаточно смел, открыт, любопытен и свободен, чтобы увидеть во мне меня. Мы все видим себя в отражении в глазах Другого. Парадокс, но в этом я завишу от Другого и в этом потенциальный источник моей свободы.
