24 июня 1403 года в восьмом часу утра из Сены выловили тело женщины. При ней не было ни денег, ни документов, подтверждающих ее личность. Среди столпившихся зевак женщину смог опознать пожилой книготорговец, который узнал в погибшей свою копировальщицу Эмили Бошен.
Чтобы установить причину смерти, прево1 обыскали комнату женщины и нашли ее дневник, книги по алхимии, а также различные бумаги, записи и химические принадлежности. Изучив дневник и поговорив со знакомыми мадемуазель Бошен, прево сделали вывод, что это было самоубийство. Ее возлюбленный погиб от рук местных бандитов тринадцать лет назад. С тех пор Эмили Бошен не находила себе места, и в итоге кинулась в реку.
Спустя год об этой истории забыли, а дневник хотели выбросить вместе с другим хламом, но один юный прево оставил его себе, так как заинтересовался описанными там алхимическими экспериментами.
Прошло много лет, юный прево стал стариком, но от загадочного дневника так и не избавился. Он частенько перечитывал его, внимательно рассматривая зарисовки и чертежи. Каждый раз он хотел начать экспериментировать с алхимией, но страх всегда брал над ним вверх.
Однажды старик вошел в свою библиотеку и не увидел дневника. Он перерыл весь дом, допросил всех своих домочадцев, но никто не знал, куда исчез заветный дневник. Лишь одна горничная, испугавшись гнева хозяина, кинулась ему в ноги и призналась, что поздно вечером увидела в библиотеке бледную женщину в черном одеянии. Она уверенно подошла к полке, достала дневник и, жутко ухмыльнувшись, растаяла в воздухе.
Разумеется, никто не поверил бедной служанке, и на следующий день ее выгнали, предварительно обвинив в краже дневника.
После этого по всему Парижу разлетелась молва о том, что в доме старого прево побывал призрак умершей Эмили Бошен. Эти слухи подкрепляли очевидцы, которые перед лицом господа клялись, что видели мадемуазель Бошен. Бледнокожая, красивая и одетая во все черное она бродит по городу, не в силах обрести покой. А в руках Эмили держит свой дневник.
Когда Париж окутала ночь, Эмили покинула собор Нотр-Дам через черный ход и, опустив маленький козырек плоской кепки так, чтобы он прикрывал верхнюю часть лица, направилась в сторону бульвара Пале.
Несмотря на июль, ночь была прохладной. Эмили поежилась и застегнула верхнюю пуговицу серой мужской рубахи. От собора Нотр-Дам до мастерской месье Фламеля было около семи минут ходьбы, однако по темноте эти семь минут могли превратиться в четырнадцать.
Каждый раз выходя ночью на улицу, Эмили находила взглядом горящий факел на Нельской башне, и только тогда устремлялась в путь, однако сегодня девушка спешила.
Не успела она сделать и трех шагов, как ее окликнул хриплый голос со стороны Сены:
– Эй, девчонка, одетая как мальчишка!
Эмили испуганно повернула голову в сторону голоса. Примерно в десяти шагах от нее стоял высокий и широкоплечий мужчина в длинном кожаном пальто. В темноте его лица не было видно, но Эмили прекрасно знала, кто перед ней.
– Кристоф, – выдохнула она.
– Я все думал, куда же ты делась. – Мужчина поднес к губам трубку и, раскурив ее, продолжил: – В твоей убогой коморке тебя нет уже третий месяц, на пристани тебя тоже давно не видели. Оказывается, ты теперь работаешь звонарём в соборе. Служители еще поняли, что ты девушка?
Эмили помотала головой, отчаянно желая сбежать, однако осуществить побег было невозможно. Это только со стороны кажется, что Кристоф один. В тени поблизости пряталась по меньшей мере полудюжина его головорезов.
– Когда думаешь отдавать мне долг? – В свете тлеющего табака Эмили увидела жуткую ухмылку на изуродованных шрамом губах Кристофа.
– У меня еще есть время, – пробормотала девушка.
– Верно, но его осталось мало. Два дня, если быть точнее.
Эмили сжала губы и громко сглотнула. Спрятавшись в соборе, она надеялась, что Кристоф со своей шайкой не найдут ее, а значит, долг за лекарства для умершей от чахотки матери ей платить не придется, однако судьба распорядилась иначе.
– Я найду деньги, – соврала девушка, и Кристоф это понял, однако сделал вид, что поверил ей и произнес:
– Тогда жду тебя ровно через два дня на этом месте. Если не принесешь долг, то я…
Видимо, он хотел сказать, что убьет кого-то близкого ей, но после смерти матери у Эмили больше не было близких. Никого, кроме Алена, но о нем Кристоф не знал – Эмили об этом позаботилась.
– Я поймаю тебя и продам в бордель, – наконец договорил Кристоф и, хохотнув, направился к собору Нотр-Дам.
– Черт, – прошипела Эмили, прислонив ладонь к бешено бьющемуся сердцу.
Придется теперь бросить все и бежать в другой город. Не будет больше занятий с месье Фламелем и тайных свиданий с Аленом.
Ален…
Мысль о возлюбленном причинила Эмили боль. Девушка поднесла к лицу левую ладонь, где на безымянном пальце красовалось скромное серебряное колечко с гравировкой «Аeterno te amabo»2. Ален сначала подарил ей кольцо намного роскошнее, но Эмили не смогла принять его, потому что боялась не сберечь. Тогда мужчина заказал новое, и Эмили с радостью приняла его – простое колечко, которое больше первого отражало любовь Алена.
