Новогодняя ночь. Комната утопала в полумраке. Иногда по потолку пробегал отсвет фар проезжающей машины. На большом разложенном диване спали дети – Мирону в марте исполнится два года, Марку и Тоне близнецам в мае по три, Софии в апреле пять и Алексу в феврале уже восемь. Ребятишки разметались по всему дивану, каждый укрытый своим пледом. Родители их праздновали Новый год – с нижнего этажа доносились смех, звон бокалов, негромкая музыка, но закрытая дверь детской приглушала звуки, и шум снизу был таким уютным, убаюкивающим.
По комнате проплыл мелодичный звон, и Алекс проснулся. Сел, накинул на плечи плед, прислонился к спинке дивана. Спать не хотелось. Он взглянул на спящих детей и усмехнулся – лет с пяти приставал к бабушке, выясняя их родство, кто кому кем приходится. Марк и Тоня ему двоюродные брат и сестра, а Мирону с Софией он дядька. Он – то ещё ладно, но София племянница и для Марка с Тоней, старше их на два года. Смешно.
Скрипнули ступеньки, кто – то поднимался к ним. Алекс быстро лёг, укрылся пледом, закрыл глаза и старательно засопел. Дверь бесшумно открылась, вошла Катя, мама Мирона. Подошла к дивану, поправила пледы, укрывая детей.
– Спят? – шёпот от дверей. Это Настя, мама Софии.
– Без задних ног,– шепнула в ответ Катя.
Дверь закрылась, сёстры пошли вниз. Негромко что – то говорила Настя, Катя посмеивалась в ответ.
Алекс снова сел. Взрослые теперь нескоро придут, а может, и не придут до утра. Спать не хотелось. В телефон бы поиграть, но мама не разрешила брать его наверх, иначе никто бы не уснул. И вот чем заняться? Слушать сонное дыхание детей и пялиться в полумрак? По потолку прополз отблеск фар, и Алекс встрепенулся. Слез с дивана, подкатил к окну компьютерное кресло, и с кресла забрался на широкий подоконник. Задёрнул за собой штору, уютно закутался в плед, и как – будто очутился в другом мире.
За окном ночь, в окнах домов мерцают гирлянды и их свет разноцветными бликами падает на снег. Под окном стоит снежная баба, они вечером её лепили, пока взрослые в доме готовили на стол. Столько смеху было! Они с Владом и Софией лепили бабу, а Анжелика пыталась удержать малышей, которые норовили до неё добраться. Наконец отвлекла их тем, что в другом конце огорода начали они тоже катать большой снежный ком. Катали, малышня его рушила и снова все вместе катали. Все по уши в снегу, но счастливые! Анжелике уже пятнадцать лет, Владу скоро тринадцать, их отпустили встречать Новый год в своих компаниях. А вот Алекс с малышнёй остался.
Он глубоко вздохнул. Снова взглянул на снежную бабу. Разноцветный блик от оконной гирлянды пробежал по её голове и показалось, что снежная баба подмигнула ему, широко улыбаясь. Он сел поудобнее, и стал следить. Каждый блик придавал ей что – то новое. Её лицо с носом морковкой, глазами угольками и нарисованным углём широко улыбающимся ртом постоянно менялось. Красные и розовые блики расцвечивали его румянцем, набегающие синие и зелёные делали его таинственным, временами даже зловещим, и тогда Алекс плотнее укутывался в плед, словно защищаясь.
По дороге проехала машина, свет фар скользнул по снежной бабе, и Алекс вздрогнул. Она в этот момент будто рукой ему махнула! Когда лепили, они нашли две крепкие ветки и воткнули в верхний снежный ком по бокам. И вот теперь снежная баба махала ему этой веткой – рукой. Он крепко зажмурился, и даже закрыл ладонями глаза. Посидел так немного, и осторожно сквозь разведённые пальцы взглянул в окно. Снежная баба стояла, протянув в его сторону ветку – руку, а на руке сидела большая разноцветная бабочка. Бабочка зимой?! Её крылышки трепетали, и яркие блики плясали на снегу вокруг снежной бабы. Алекс опустил руки, заворожено глядя на это чудо за окном. И тогда бабочка слетела с руки снежной бабы, сделала в воздухе красивый пируэт и подлетела к окну. Прильнула крылышками к стеклу, и вдруг оказалась на подоконнике перед Алексом. Крылышки снова затрепетали, бабочка стала расти, и перед Алексом скоро стояла красивая девушка сантиметров 20 ростом в белоснежной шубке до пят. Она сложила крылья, и те обняли её, как цветная мантия.
