Интернет полон сообщений о кризисе в российской литературе. Нередко в весьма серьёзных статьях проводится мысль вообще о конце того или иного жанра. Ещё как-то плавают в книгоиздательском и книготорговом море утлые дамские романы, криминальные повестушки и пошлые фэнтези. Но что касается рассказа, повести, романа в их классическом
понимании, то здесь дело просто швах. О поэзии и говорить не приходится. Поэзию похоронили, и все положенные поминки по ней справили. О сатире, как прозаической, так и рифмованной лучше не поминайте, на вас посмотрят как на слабоумного: это вы, дорогой, о чём?
Автору этих строк пришлось по предложению редакции «Литературной газеты» (см. «ЛГ» №3, 2022г., «Романс, который мы потеряли») заниматься современным русским романсом. Речь шла не о романсе золотого или серебряного века и промежуточных эпох – тут дело в полном порядке: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Майков и музыка на их слова звучат в лучших залах России в исполнении лучших голосов. Беда постигла жанр в последние 30 лет. Хотя попытки возродить «красивое страдание» не прекращались все эти годы. И даже кое-что успелось. Но это, увы, именно «кое-что».
Дело объясняется просто. Известно, что началом и основой любого романса является текст, на который кладётся музыка. Но именно текст, слова, рождённые современниками, в подавляющем большинстве своём неудачны. Прежде всего, авторы насыщают свои вирши ложными красотами, благодаря чему сегодняшнее наше грешное житие представляется в новых романсах поистине вечным праздником. Герои любовных мадригалов – люди всё исключительно тонкие, душевно богатые, манеры у них благородные, намерения стерильные. Особенно хорош женский пол. Гражданки носят платья, которые «легко продеваются в обручальные кольца», на головах девиц ценные «куньи шапочки», из-под шапочек спадают «локоны до плеч», глаза у женщин и дев «словно горный хрусталь», в их взорах «нити свеч переплетаются ветвями». Их партнёры отличаются изысканными манерами, гусарским удальством, отменным здоровьем и неистощимым либидо. Если у дамы случается, не дай бог, размолвка с партнёром, она бежит, «заламывая руки», в «запущенный сад», бросается там на «каменную скамью» и льёт горькие слёзы. Мужеский пол мягко и настойчиво сообщает любимой женщине о своей пламенной любви и ведёт её, заплаканную, в «просторный парк под сень аллей», где «вальяжной страстью вспенилась сирень», где «перламутровый воздух» и звучат «закатные блюзовые сонеты», оркестровые вальсы и пьесы «очарованных скрипачей». Порой тема меняется на обратную, тогда представители сильного пола горько переживают разлуку. В конце концов кавалеров «посещает радость встречи» и, «перед морем упав на колени, они, заплакав от счастья, зарываются в горячий песок». Море же «лазурью опять заблистает».
Конечно, не всё ещё в наши времена идеально. Об одиночестве написаны сотни романсов в старые годы, тема и сегодня, увы, не исчерпана. Судя по представленным на телевизионный конкурс «Романс. ХХ1 век» «пробам пера», всё ещё нередки случаи, когда верную пару посещает несчастье: «угасает тонкая свеча» её или его жизни (вариант: «облик твой чарующий угас»), и оставшаяся в живых половинка андрогина «в ответ слезу проливает». Но и в этом случае субъектов прочно связывают «тонкая нить» и «лазурный свет». Пара осваивается в обстановке небытия и входит в доверительные отношения со Всевышним. Любящие свободно «улетают в иные измеренья». Бог высылает навстречу гостям ангелов, ангелы указывают дорогу в райские кущи и протягивают пришельцам «любви божественную нить». Поэт и его возлюбленная оказываются «одни среди звёзд», в «жемчужной россыпи грёз» и при этом «сферы звучат огнём венчальным».
Авторы текстов, чувствуя фальшь изображаемого, в отчаянии пытаются обратиться к классикам жанра. На прошедших на канале «Культура» концертах были исполнены вещи прямо-таки нафаршированные классикой в виде прямых цитат и отдельных вставок. Здесь и «погас последний луч заката», и «отцвели уж давно хризантемы в саду», и «кремнистый путь блестит под Луною» (у классика «кремнистый путь блестит» сквозь туман, а не под Луной, но это не имеет значения). Поэты заимствуют философию классиков, озабоченно отмечают, что вокруг «бушует мир жестокий, но белеет парус одинокий», ищут спасения в стоицизме: «гори, гори, моя звезда»! И, потеряв надежду, впадают в разгул. Тогда слышен «звук разбитого бокала». Какая страсть без битья сервизов? В академических, особенно цыганского пошиба романсах посуды горы набиты! А кто нынче поёт, не приняв на грудь? Тем более, если «вдалеке гитары звон»?
И что вы думаете? Жюри вместо того, чтобы расчувствоваться, отмякнуть душой и откликнуться на явно «удачные», признанные всем миром строчки и образы, бурчит: «подражательность!», «ложный пафос!», «всё ужасно вторично!», «калька старых текстов!», «железная стилизация!» и, наконец: «клон»!
Бедность формы объясняется прежде всего бедностью содержания.
