– Сестра, может меня в реанимацию?
– Доктор сказал в морг, значит в морг!
Вступление в…
И снова вагонные колеса выстукивают: Свердловск, Свердловск. Сбиваясь с ритма на стрелках. Из сортира привычно воняет. Даже в купе белье серое третичной свежести. Этот чудный букет будит ненависть к проводникам. Пьяненькие попутчики хвастливо делятся неаппетитными подробностями общения с женщинами. В соседнем купе стоит картежный ор, похоже качают права во время игры на денежку. Пока никого не бьют. Как обычно, залезаю на верхнюю полку и пытаюсь уснуть. Бесполезно. Народ, оторвавшись от семьи, от детей, идет в разнос. Проводники попрятались в служебных купе и не пытаются создать даже видимость порядка. Ждут, когда водочка выполнит свое предназначение и свалит с ног неуправляемых носорогов.
Вот и ночь, наполненная запахами перегара и съеденной пищи. Окна не открываются – стоит прохладная осень. И куда спрятаться от вони? Разве что в сортир… Там окно открывается. На этой радостной ноте проваливаюсь в сон.
Ночью будили несколько раз: то пьяные проводники искали места для зайцев, то странная девица вломилась в купе, включила свет и долго соображала, почему в ее женском купе одни мужики валяются. Обижалась и пыталась нас выгнать. Ну, и тревожился я за сохранность своей обуви, оставленной под нижними полками. Очень не хотелось босиком идти по городу. Мои маломерки вряд ли кому-нибудь подошли, но ведь со злости могли и выкинуть где попало. Потом ищите их, свищите их. Обошлось.
Даже выспаться удалось – поезд пришел в Свердловск с обычным опозданием на пару часов. Еле успел в деканат – получить место в общежитии и сдать проездные документы. Опять на Ленина 54. Вламываюсь в комнату: ба, знакомые все морды. На первом и третьем курсе вместе жили. Наша деканатская мамочка постаралась. Золотая женщина.
Дружной компашкой рванули запасаться продуктами и всем, что к ним прилагается. Зашли в пельменную на Пушкинской. Опоздали. Уже закрыто. Но поварихи, увидев голодных студентов, открыли заведение, затащили и накормили от пуза. А вот денежку не взяли, хоть мы их и уговаривали. На практике то все хорошо заработали. Все равно женщины отказались. Приятная ситуация.
Сытые и благодушные тащимся в общежитие, по пути берем арбуз, тридцать четыре килограмма, однако. С трудом и матерками, но доставили к месту. Ели всей комннатой, пригласили других соседей, все равно осталось еще и на следующий день.
Вечером, по расписанию, объявился на тренировке в ШВСМ. Радостно пообщался с тренером Цыбиным. Из нашего отделения был только Игорь, а из параллельного – Саша, тот самый парень, которого зимой очень жестко уронили на трехкилометровой дистанции и шиповками продрали. Я к ним обоим питал огромное уважение. Тренерам было лень вдвоем заниматься такой мизерной группой, вот и направили нас вместе на кросс, с ускорениями в горку. Ладно Игорь и Саша – оба стайеры, средневику с ними на кроссе тяжеловато мотаться. И надо было видеть их глаза, когда обнаружили у меня утяжелитель – свинцовый пояс. Предлагали выбросить его и работать как все нормальные люди.
Отказался. И гордо дотерпел дистанцию с ними до самого финиша. Правда, под конец серые тучи почему-то казались розоватого оттенка. После кросса Саша настойчиво уговаривал меня бросить средние дистанции и переходить на длинные. Не успел.
Начались у меня проблемы со здоровьем.
Красные точки на коже, которые появились на первом курсе после пересечения вброд горячей речки, на втором и третьем курсах густо размножились и даже крупные пятна образовывали. Горло постоянно кровоточило и болело, утром часто кровью поплевывал. А тут еще начались неслабые боли в суставах и в животе. Мерзенький такой букетик.
В общежитии ни с того ни с сего из горла кровью полоснуло. На полу приличная лужа образовалась и отвратительно воняла. Пришлось ее убирать. Тряпку потом выбросил. Ребята здорово испугались. Сбледнули.
И что делать? По инерции ходил на занятия и на тренировки. Во дурак.
Неделю терпел такое непотребство. Только когда в коленях возникло постоянное ощущение битого стекла, а локти не мог согнуть, поплелся сдаваться в институтскую поликлинику. Старая врачиха-терапевт старательно пыталась разобраться. В итоге придумала очень странное определение болезни. Инфекционно-аллергический полиартрит. Выписала пилюли. Я их честно начал пить. Великолепно помогало целых три дня. Потом состояние резко ухнуло на прежний уровень и даже хуже. Лекарства сменили. Помогло на один день, а затем любые таблетки не помогали от слова «совсем». Так на собственной шкуре узнал, что такое «плацебо».
Мои «героические» походы на лекции оказались глупыми и напрасными – даже писать конспекты не мог. Суставы отказывали.
