Пролог
– Мам, а дядя Гриша, он – маг? – спросил маленький мальчик, наблюдая за суетящийся матерью.
– Да, солнышко, он маг, – отвечала она сыну, не отрываясь от готовки.
– А папа?
– А папа что?
– Ну папа… он тоже маг? – слегка потупившись, спросил мальчуган.
– Нет, папа просто работает в Управлении Магии.
– Но он носит мантию! И удостоверение у него есть….
– Милый, не все, кто носят мантию и имеют удостоверения, маги. Многие маги вовсе не носят мантий, и тем более не работают в министерстве. А почему ты спрашиваешь?
– Я думал, что папа научит меня магии… – грустно протянул мальчик.
Мать оторвалась от готовки и подошла к нему, погладив сына по голове.
– Милый, ну не расстраивайся. На свете очень много интересных занятий, для которых необязательно быть магом.
– Но я хочу стать магом… – шмыгнул носом мальчуган.
– Ну не расстраивайся. Способности у всех проявляются по–разному. Могут и у тебя однажды появиться.
– Правда?
– Правда! Иди сюда, дай обниму.
Во входной двери провернулся ключ. Дверь открылась, и в квартиру зашли двое мужчин. Они смеялись и увлечённо о чем–то болтали.
– Я же просила позвонить! – Мать оторвалась от сына и вышла в прихожую, в которой новоприбывшие пытались вылезти из тяжёлых меховых мантий. Получалось у них плохо.
– Извини, дорогая, – смущенно сказал отец мальчика, целуя жену в щеку. – Совсем из головы вылетело.
– Из головы вылетело! А у меня ничего не готово! – мать мальчика сурово смотрела на супруга, но потом смягчилась. – Гриш, не подсобишь?
– Uno Momento! >1Дайте только поздороваюсь с нашим героем. А у меня для тебя кое–что есть, – сказал мужчина, обращаясь к мальчику.
– Спасибо, дядя Гриша! – мальчик повис на шее у мужчины.
– А не хочешь спросить, что именно у меня есть? – приобнимая мальчика, поинтересовался дядя Гриша.
Мальчик отлип и задумался. Немного погодя он ответил:
– Хочу!
Все засмеялись, и дядя Гриша протянул мальчику фигурку мужчины с посохом, в огромной шляпе и с еще более огромным носом.
– Ух ты…. А он двигается? – глаза мальчика засеяли.
– Не только двигается, но еще и светит! Скажи «lux»*,и посох засветится. Скажи «non lux», и он потухнет.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – мальчик снова повис у мага на шее.
Дядя Гриша спустил мальца на землю и начал производить пассы над плитой. В скором времени все блюда были готовы и дымились на столе.
– А у меня кое–что есть для тебя, – отец семейства зашел на кухню, держа в руках опечатанную бутылку без этикеток. – Подарок от одного нашего знакомого алхимика.
– Дело о котлах?
– Именно.
– Взяточник. Коррупционер! – с укором произнес маг.
– Ну не начинай. Он все равно был прав, я просто помог избежать бюрократической волокиты.
– Дорогой, только немного, – произнесла женщина, сурово посмотрев на супруга.
– Хорошо, любовь моя.
– И сына укладываешь ты!
–Да, дорогая. Сынок, пойдем спать.
– Ну нет! – мальчик начал канючить.
– Без нет! Пойдем, – отец ласково хлопнул сына по затылку.
– Гриш, слушай… – женщина оторвалась от еды, – а почему ты просто не создал еду из воздуха, как временами делал раньше? Ускорять процесс приготовления проще?
– Наоборот, – отвечал маг, наливая себе новую стопку. – Синтезировать готовые продукты легче, чем ускорять уже идущие процессы.
– Тогда почему не синтезировал? – спросил отец, отказываясь от новой порции спиртного.
– Все просто. Не хотел обесценивать старания твоей любимой жены, – грустно улыбнулся маг.
Глава 1
В Питере Херрите не было ничего выдающегося. Он был обычным парнем, настолько обычным, насколько можно себе представить. Средний рост, обычная комплекция, прическа – все было до боли непримечательным. Заурядные карие глаза и такие же заурядные темно–русые волосы не смогли бы привлечь к себе внимание в толпе. Его обычность была настолько всеобъемлющей, что была необычной. Он был эталоном, единицей исчисления, не делимой частью заурядности. При такой внешности Питер был бы прекрасным соглядатаям спецслужб, если бы вербовщики вообще смогли его заметить в людском потоке…И вот сейчас этому обычному парню снился весьма необычный сон.
Это был не один из тех снов, после пробуждения от которых можно сказать что–то вроде: «приснится же такое» или «ничего себе вздремнул». И даже не один из тех снов, после которых радуешься утреннему будильнику, глашатаю нового рабочего дня. Такой кошмар был сродни тем жутким видениям, от которых не спасет ни алкоголь, ни молитва, ни поход к психиатру. Люди, видевшие подобные сны, уже никогда не могли быть полностью уверены в своем душевном здоровье. Всего один такой сон подтолкнет человека к созданию великолепной картины или рвущей душу мелодии. А второй такой сон с большой вероятностью доведет его до самоубийства.
И вот как раз такой сон сейчас и снился Питеру. Он сидел в темной театральной зале, привязанный к какому–то жутко неудобному стулу. Спина ужасно затекла и невыносимо болела. Он хотел, но не мог проснуться. И ему приходилось дальше сидеть и смотреть жуткое представление. Перед ним танцевали чудовища, принявшие облик его близких. Одним из них была кукла с лицом его младшей сестры – высокая, с черными пустотами вместо глаз, она кружилась в иступленном танце. Ее руки, отвратительно непропорциональные, метались по воздуху в несуразных движениях. С ней танцевал полностью обнаженный мужчина, болезненно скрививший лицо в рыданиях. Его танец был неуклюжим, неустойчивым – вместо ног из его бедер росли руки, а ноги теперь начинались из плеч. В страдающем человеке Питер узнал своего брата, – любимого старшего брата, – и от ужаса у него похолодело на сердце. За танцем задумчиво наблюдал мальчик. Это был давно забытый друг Питера, с которым они вместе играли в детстве. Мальчик сидел, склонив голову, а его глаза завороженно уставились на монстров. Взгляд Питера упал ниже, и он дернулся от отвращения. Из живота ребенка, распоротого посередине, выползало нечто, похожее на пиявку, и оставляло за собой след липкой черной слизи. Во рту у существа были останки Мистера Мяуса, кота Питера. В центре всего этого кошмара возвышалась бесформенная груда человеческих органов, источавшая запах, как на мясном рынке. Из ее недр глухо доносилась веселая детская песня, которую Питеру пели родители, когда он был маленьким. Каким–то образом, груда подражала их голосам, и Питер, не выдержав, вскрикнул:
