Начальник районного отделения милиции подполковник Иваненко был крупным пятидесятилетним мужчиной с широкими борцовскими плечами и мощным подбородком, над которым по бокам свисали морщинистые щеки, из-за чего подполковник походил на старого бульдога.
В молодости Игорь Сергеевич начинал карьеру обычным опером «на земле», где за хватку и недюжинную силу блатные его окрестили Волкодавом, теперь подполковник даже внешне соответствовал своей кличке.
Сейчас, мусоля во рту незажженную сигарету, Иваненко поигрывал старой бензиновой зажигалкой. Напротив начальника РОВД сидел полковник Грачук, представитель МВД и старинный приятель Волкодава. Московский гость был полной противоположностью хозяину кабинета – худощавый, с утонченным интеллигентным лицом, одет был, что называется, «с иголочки» и благоухал изысканным парфюмом.
– Ты, Семен Александрович, стал настоящим столичным жителем, – неискренне улыбаясь, наконец проговорил Иваненко.
– Положение обязывает, – без пафоса ответил Грачук и тут же с легкой укоризной добавил: – И тем не менее, Игорь, это еще не дает нам повода переходить на официоз. Все-таки в школе милиции сидели за одной партой, а потом столько грязи перемесили, когда трясли «малины» да «катраны»… Не говоря уже о выпитой водке.
– Так-то оно так, вот только не многие любят такие детали вспоминать. Особенно когда являются с внезапной комиссией.
– Детали, говоришь, – хмыкнул полковник. – Ладно, как скажешь. Давай поговорим о деталях. Кого ты только что здесь песочил по полной программе?
– Карла Маркса, – недовольно буркнул подполковник.
– Н-не понял, – приподняв удивленно брови, растягивая слова, произнес Грачук. Его глаза подозрительно прищурились.
– Есть тут у нас один фрукт из уголовного розыска, Кирилл Марков, капитан, в простонародье Карл Маркс.
– Сильно умный или просто совпадение имени и фамилии?
– И то и другое, – отвел глаза в сторону Волкодав, болезненно поморщившись. Потом, не выдержав, горячо заговорил, позабыв о субординации: – Понимаешь, Семен, парень – опер от бога, сколько гиблых дел раскрутил – не передать. Это пока он на службе, а вне службы…
– И что, всегда этот деятель был таким? – поинтересовался нейтральным тоном московский проверяющий.
– Да нет, он восемь лет назад пришел к нам после университета. Я тогда еще замом был в РОВД. Крепкий парень, спортсмен и, главное, не глупый, все на лету хватал. Опер, как я сказал, настоящий талант. А год назад, как получил капитана, от него жена ушла. Вот с этого все и началось.
– Что, сильно загулял, обмывая звание?
– Не больше, чем остальные. Да и дел на службе невпроворот.
– Чего же она свинтила? Раз у супруга приличный карьерный рост, – искренне удивился Грачук.
– А чего жены от оперов уходят? – Иваненко вспомнил о сигарете во рту, щелкнул несколько раз зажигалкой. И снова заговорил, выпустив струю серого дыма: – Зарплата сам знаешь какая, а постоянного жилья нет, и еще неизвестно, что с ним может произойти на службе. Он, кстати, уже два ранения имеет.
– И что, поэтому куролесить начал?
– Да не то чтобы куролесить, но неприятности к нему липнут, как магнит к железу. – Подполковник задумался, в несколько глубоких затяжек докурил сигарету и вмял окурок в дно пепельницы. – Был тут у нас случай жуткий пару месяцев назад, бежал из мест заключения вор-рецидивист Чалый. Как позже выяснилось, в бега он пошел только с одной целью – отомстить изменившей ему любовнице. Из-за этого, как говорится на Украине, «совсем з глузду съехал». Только прежде, чем зоновские опера сообразили что к чему, Чалый женщину первый нашел, убил и даже частично съел…
– Ни фига себе, страсти, Шекспир отдыхает, – не удержался от реплики Семен Александрович, уже позабывший кровавые сцены преступлений во времена его бурной молодости.
– Н-да, у нас свой колорит любовных страстей, – с кривой ухмылкой согласился с московским гостем Волкодав, выуживая из пачки очередную сигарету. – В общем, после такой картины я получил от вышестоящего руководства хорошую взбучку, которой не преминул поделиться с подчиненными из УГРО. Парни два с лишним месяца землю рыли не хуже гробокопателей и вот три дня назад вычислили нору гада. Но чисто взять не удалось…
– Что, оказал сопротивление?
– Не то чтоб оказал, но, как матерый хищник, почувствовал, что обложили, и приготовился подороже продать свою жизнь. В общем, дверь входную закрывать не стал, лампочку в прихожей выкрутил, а сам влез под верхнюю одежду под вешалкой и терпеливо ждал с топором в руке. Наши дверь открыли, а внутрь не идут, буквально чувствовали дыхание смерти. Даже служебный пес, немецкая овчарка Султан, на что уже зверюга матерый, в пяти задержаниях участвовал, а тут ни в какую… Поджал хвост и жалобно скулит у ног кинолога. Ну что ты будешь делать, ситуация патовая. И тут вызывается доброволец, Кирилл Марков приехал на адрес после сдачи дежурства и, ни с кем не советуясь, снимает с себя дубленку, наматывает ее на левую руку и прямиком в квартиру. Через секунду слышим удар и глухой звук падения тела. «Ну, все, кранты Карлу Марксу», – я весь похолодел, а еще через секунду появляется во всей своей красе Марков с топором в руке и как ни в чем не бывало заявляет: «Идите, вяжите своего любвеобильного каннибала».
