Хулиган, поэт, меломан, адвокат и, как мальчик, влюблен в своих плохих друзей – «дьяволов»
Я предполагал, что это небольшая книга будет у Беляка, а оказалось, получилась огромная книжища.
Целая энциклопедия русской жизни.
Прочитав ее от предисловия до эпилога, я даже устал.
К тому же первая треть книги, где я активно присутствую действующим лицом, опрокинула меня в мое тюремное и послетюремное прошлое, и мне сделалось нервно до невозможности.
Сменяющиеся ощущения, знаете, атаковали меня, и я пережил все это вновь.
И трагическое последнее свидание в тюрьме Лефортово с моей покойной женой, Наташей Медведевой…
И встречу с матерью после выхода из тюрьмы (спасибо Сергею, что ее тогда привез) в Белгороде.
И вроде бы веселые, но и страшные дни в Лефортово во время следствия, целых пятнадцать месяцев следствия.
Хорош получился у Беляка Жириновский.
Широкой публике он известен в образе большей частью разъяренного политического артиста, а Беляк представил его вполне мягким, а то и по-отечески заботливым буржуазным дядькой. Вполне верным другом своих друзей.
И Андрей Климентьев в книге хорош и самобытен, и поган Борис Немцов.
И вообще убедителен многоголосый хор милицейских генералов, следователей, прокуроров, криминальных авторитетов, испуганных бизнесменов, женщин разнообразного поведения.
В результате получился такой коллективный портрет русского народа.
Мощного, жестокого и наивного, легкомысленного и подозрительного, усердно путешествующего то в тюрьму, то с сумой. Нашего с вами народа, другого нет.
Сам Беляк выясняется нам из книги, проступает сквозь ее страницы, как водяной знак на пятитысячной банкноте.
Хулиган, поэт, меломан, адвокат, а более всего, как мальчик, влюбленный в своих плохих друзей, «дьяволов», и гордящийся ими.
Веселая, увлекательная книга талантливого, разбитного, общительного и приветливого русского человека, получающего удовольствие от друзей и врагов, встреченных в жизни.
В этом смысле он действительно сибарит, или bonvivant, как говорят французы.
Веселая книга, говорю я, а веселых книг мало.
Эдуард Лимонов
Никакой книжки я писать не собирался.
Зиму 2012/13 года я проводил в Испании, на обезлюдевшем побережье Средиземного моря, и от безделья, в самом начале февраля, написал короткий рассказ об Эдуарде Лимонове. А точнее, о том, как судьба странным образом свела меня с ним в 90-х годах уже прошлого, ХХ века.
Я написал этот рассказ в пляжном кафе и тут же разместил его на своей страничке в Фейсбуке, сопроводив подзаголовком: «К юбилею Лимонова». Зная, что не вернусь в Россию до весны, а следовательно, не попаду 22 февраля на 70-летие Эдуарда, я решил таким вот образом поздравить его с предстоящим днем рождения.
На следующий день я написал еще один рассказ о наших с ним приключениях (преимущественно веселых, которые между тем происходили в то время, когда он сидел в Лефортовской тюрьме). А еще через день – третий. Эти рассказы также появились в Фейсбуке.
И тут ко мне обратился основатель популярного в России интернет-портала «АПН Северо-Запад» Андрей Дмитриев, который предложил, если я продолжу и дальше писать подобные рассказы, пересылать их ему для публикации на портале АПН, где гораздо большая читательская ауди тория.
И я продолжил.
Да и как не продолжить, если и сам Лимонов (обычно равнодушно относящийся к литературному творчеству своих современников и с неохотой читающий их творения) вдруг проявил живой интерес к моим литературным опытам?!
«Приветствую тебя, Сергей! – написал он мне в те дни. – С удовольствием читаю твои мемуары саратовского дела. Интересно. И Аксенов читает, и все парни. Все говорят: «Вот Беляк бы книгу написал!» (Вчера собирались.) Пиши, нам интересно».
Мемуары? Нет, мемуары я писать не хотел. Во-первых, считал, что для этого еще не наступило время, а во-вторых, тот же Лимонов всю жизнь описывал фактически то, что с ним происходило, но мемуары ли это?… Вот и я, продолжив писать свои записки, думал, что все-таки пишу не мемуары ушедшего на покой и выжившего из ума адвоката, но что-то другое. Тем более что на покой я не уходил, из ума, как полагаю, еще не выжил, а зиму в Испании проводил по давней сибаритской привычке уезжать из холодной, гриппозной московской зимы куда-нибудь на юг – к Индийскому океану или Средиземному морю.
Постепенно круг действующих лиц моих записок все более и более расширялся, как и расширялась география событий, которые я описывал.
В итоге получился калейдоскоп, похожий на тот, каким играют дети. Вы, наверное, видели такую трубочку с цветными стеклами внутри, при вращении которой стекляшки складываются в причудливые узоры? Здесь же в сюрреалистические узоры складывались лица, имена, слова и фигуры множества самых разных людей! И все это происходило на постоянно меняющемся цветовом фоне нашей страны: пурпурно-красном, белом, красно-коричневом, желтом, черном, голубом. Причем узоры складывались сами собой! Я вытаскивал из памяти события одно за другим без всякого плана: они цеплялись друг за друга, и мне оставалось только успевать донести их без потерь до клавиатуры смартфона или ноутбука.
