Глава первая. Сон на пятницу
После четверговой попойки с капитаном Камнем в кафе «Дербент» Альберту, как ни странно, приснился сон. Обычно под воздействием спиртного журналист всегда спал как убитый, а тут на тебе… сон, да ещё какой! Всё в цвете и чрезвычайно чётко, как на «цифре». Занозистые горы Кавказа над головой, шуршание каменистой крошки под искромсанными подошвами «ГД», а впереди – упрямая седая стена полуразрушенной средневековой крепости. Камень глухо говорил, сложив огромные лапы вокруг низкой стопки с бурой маслянистой жидкостью, а Альберт, сидевший напротив с точно такой же, согласно кивал, машинально тыча вилкой в длинную синеватую колбаску из якобы паровой баранины. В недавнем прошлом капитан был «солдатом удачи» в Карабахе, где воевал на стороне азербайджанцев, и ни в жизнь бы не стал делиться с журналистом деталями своего недавнего преступного прошлого, если бы ни посредничество полковника ФСБ Братова, возглавлявшего в областном управлении отдел по борьбе с терроризмом. Словом, Камень медленно и подробно рассказывал о своей житейской драме, а Альберт – вспоминал о своей. Тоже Кавказ, только наш, российский. И это, если хорошенько подумать, ещё больнее, чем так называемый заграничный. Впрочем, после распада СССР все наши границы так и остались фикцией, ибо, как выразился недавно российский президент, «они даже не маркированы». И всё же воевать со своим народом, как сегодня это делают на Украине, постыдное дело для любого солдата, хоть удачи, хоть наоборот. А Альберт воевал, хоть и не за тёмные закордонные доллары, как Камень, а всего лишь за куцую в ту пору офицерскую зарплату. И вот теперь этот сон, в котором Альберт сам себе снился уже не боевым офицером регулярной армии, а таким же, как Камень, циничным наёмником, без шевронов, погон и иных знаков различия. За такое, если серьёзно подумать, когда-нибудь всё равно придётся отвечать, а платить по старым счетам всегда особенно тягостно. Под утро Альберта зазнобило, он осторожно сполз с дивана и сел на винтовой стул к компьютеру. Он щёлкал кнопками, почти не думая, но явственно понимая, что пишет ровно о том, с чем ему с давних уже времён приходится жить, «мыслить и страдать», и что стихотворение получится таким, как надо… и ему самому, и «братьям по оружию», и что он обязательно дошлёт его в свой уже подготовленный к печати фронтовой стихотворный сборник:
Меня ведут. Темно и пусто,
Лишь у затылка ходит ствол,
Его холодное искусство
Швыряет козыри на стол.
Не надо плакать, петь, смеяться,
Ни ненавидеть, не любить,
А надо просто не шататься,
А надо просто ждать… и жить.
Немеют лоб, спина и руки,
Горит обломок языка,
И ловит ухо в каждом звуке
Сухую отповедь курка.
Таких, как я, пора к итогу:
Я жил не так, а так – не мог —
Не зря отводят от дороги
И на глаза кладут платок.
К седой стене, согнув колени,
Стою обветренным лицом,
Дрожит земля, и вот мгновенье,
И стало меньше… подлецом.
Поставив точку, Альберт натужно выдохнул, словно только что вернулся из стылых пучин одного из валдайских озёр, где регулярно промышлял с самодельным коротким ружьём-острогой. Резко тряхнув головой, он отогнал остатки ночного «дежа-вю» и пошлепал в ванную принимать обязательный в таких случаях контрастный душ. День, несмотря ни на что, предстоял выдаться нелёгким, поскольку главный редактор «Курьера» Линдмарк ещё вчера придумал для него какую-то заморочную командировку на восток области и, вроде бы, даже с заездом в соседнюю. Обливаясь попеременно то холодной, то горячей водой, журналист пытался вспомнить основной редакторский посыл: то ли убийства на Гриве произошли какие-то невероятные, почти мистические, то ли тамошние полицейские объелись жёлтыми мухоморами и галлюцинируют вместе с межрайонным прокурором. И ему предстояло в этом разобраться. А тут этот капитан не вовремя подвернулся. И ведь не отложить было, ибо потом он бы просто замкнулся – и всё. А Братов его целый месяц пас и раскручивал. Как откажешь старшему товарищу? Ладно, очухаюсь понемногу: пара таблеток аспирина, кружка чая с лимоном и масляной гречки запихать в себя как можно больше. Наскоро подсушив феном волосы, Альберт вышел на лоджию и пейджером запустил движок припаркованного во дворе «Лэнд Ровера». Он купил его всего месяц назад, удачно избавившись накануне от пробитого автоматной очередью «Аутлендера». Последний был хоть и зверски мощен, но ужасно расточителен по части дорогого 95-го бензина. А купленный взамен «японца» «англичанин» заправлялся дешёвой соляркой, которой к тому же съедал почти вдвое меньше. Торопиться надо медленно, решил он, так всегда в его жизни было и надежней, и безопасней. Минут через пять он уже легко спускался по подъездной лестнице, попутно сообщив Линдмарку о том, что уже в пути.
Глава вторая. Загадки Гривы
Главный редактор независимой областной газеты «Курьер» Александр Францевич Линдмарк, «сын чистокровного шведа», встречал своего любимого журналиста, «сына чистокровного немца», заведовавшего в его частном издании отделом расследований, на террасе третьего этажа небольшого особняка, выстроенного лет десять назад на одном из центральных проспектов города вместо сгоревшей здесь «деревяшки», значившейся в муниципальных метриках памятником истории и культуры. Но по застарелым российским привычкам в памятнике этом забыли вовремя заменить проводку, и он в одночасье превратился в дым и пепел. Впрочем, по слухам, без «инициативы» застройщиков проводка бы не замкнула, но доказывать этого никто не стал, как и после иных похожих на этот пожаров. Особняк сдавали в аренду по весьма приемлемым ценам, а потому Линдмарк снял в нём сразу два этажа: на первом его жена и сын держали два магазина со складом, а на третьем размещалась редакция самой читаемой в области газеты и небольшая радиостудия, вещавшая на одной из популярных российских радиочастот. Альберт готовил и озвучивал там криминальные новости и вёл тематические передачи про грибы, ягоды, охоту, рыбалку, театр, искусство, а с недавней поры, после скандальной отставки губернатора Овсова, Линдмарк доверил ему и политику.
