Глава 1. В ожидании Гранд-флита
Летом 1919 г. в белую ночь в Финском заливе произошел инцидент, сыгравший роковую роль в истории нашего флота. «17 июня вечером для наблюдения за морем был выдвинут к Тобухину маяку крейсер “Олег”, при охране из двух эскадренных миноносцев и двух сторожевых судов. Крейсер, находясь в полной готовности, стоял на якоре на юго-восток от Тобухина маяка, на створе выходных маяков. В 4 часа крейсер был атакован, как выяснилось впоследствии, быстроходным моторным катером, который выпустил торпеду и быстро стал уходить. Торпеда попала в левый борт у первой кочегарки, приблизительно около 36 шпангоута. От взрыва крейсер начал довольно быстро крениться. После первого момента паники, которая была ликвидирована минуты через три, команда стала по боевому расписанию и был открыт огонь по удалявшемуся катеру из орудий левого носового плутонга»[1].
Я процитировал описание Гражданской войны на морях, речных и озерных системах, изданное Штабом Рабоче-Крестьянского Красного флота в 1926 г., гриф с которого был снят лишь в 1991 г.
Добавлю от себя, что дело происходило в 7 км к северо-западу от Кронштадта, и через 10–12 минут крейсер затонул. Погибли 5 человек, а остальные были сняты эсминцами «Гайдамак» и «Всадник».
Успех был достигнут не столько из-за смелости командира отряда торпедных катеров коммандора Эгара, сколько за счет ротозейства революционных «клёшников». Как неслась служба у красных военморов, легко понять из того, что ни на крейсере, ни на охранявших его судах никто не заметил при дневном свете и отличной видимости подходящий катер. После взрыва был открыт беспорядочный огонь по «английской подводной лодке», которая привиделась военморам.
В ночь с 17 на 18 августа английские торпедные катера атаковали корабли Балтийского флота в Кронштадтской гавани. Пять катеров вышли из Биоркэ и два катера – из Териоки. Они встретились в районе форта «Ино», а оттуда пошли Северным фарватером к Кронштадту. Чтобы отвлечь внимание большевиков, в 3 ч 45 мин 18 августа над Кронштадтом появились английские гидросамолеты, сбросившие 100-фунтовые бомбы и открывшие огонь из пулеметов.
Итогом нападения стало повреждение линкора «Андрей Первозванный» и потопление разоруженного старого крейсера «Память Азова». В свою очередь три английских катера были потоплены огнем эсминца «Гавриил».
Гибель «Олега» и «кронштадтская побудка» произвели неизгладимое впечатление на руководство Красного флота, да и на большинство вождей. Во-первых, они были потрясены эффективностью действия нового вида оружия, а во-вторых, уверились, что в случае войны флоты империалистических держав первым делом атакуют главные военно-морские базы СССР – Кронштадт, Севастополь и Владивосток.
Страшным воспоминанием для большевистских вождей был визит «тетушки Антанты» в 1918 г. Тогда десятки линкоров и крейсеров Англии, Франции, Японии, США и Италии пришли в Мурманск, Архангельск, Ригу, Либаву, Одессу, Севастополь, Батум и Владивосток, где высадили многочисленные десанты.
В результате и вожди, и военморы сами себя уверили, что империалистические флоты будут действовать в предстоящей войне по шаблонам 1918–1919 гг.
Между тем в годы Первой мировой войны германские линейные крейсера с предельной дистанции в течение нескольких минут обстреливали второстепенные британские порты и немедленно ретировались. Аналогично линейный крейсер «Гебен» выпустил несколько снарядов по Севастополю в 1914 г. Ущерб от них был минимальным, зато «Гебен» лишь из-за бестолковости наших начальников не взлетел на воздух на крепостном, управляемом с берега, минном заграждении. Пост управления был закрыт, а ключи потеряли, ломать же дверь не решились.
Кроме этих эпизодов крупные корабли ни разу за всю войну не обстреливали побережье Англии, Франции, Германии и России (до Февральской революции).
Надо ли говорить, что если бы Россия в 1916 г. вышла из войны и «тетушка Антанта» попыталась бы вести себя так же у Кронштадта, Одессы, Севастополя и Владивостока в 1916 г., то ни один бы десант не состоялся и, дай Бог, половина союзных судов сумела бы уйти.
Советские вожди и флотоводцы забыли или захотели забыть подробности событий 1918–1919 гг. Недаром Гёте сказал, что подробности – Бог. А история жестоко корает тех, кто не желает знать подробности.
Дело в том, что в Риге, Либаве, Одессе, Севастополе, Батуме и Владивостоке о стрельбе береговых батарей не было и речи, а корабли союзников встречали цветами и оркестрами. По крайней мере, состоятельная часть населения считала их освободителями. А Мурманский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1918 г. даже организовал несколько совместных с «интервентами» боевых операций против финнов, пытавшихся захватить Кольский полуостров.
В итоге до 22 июня 1941 г. командование советского флота патологически боялось нападения крупных надводных кораблей противника на свои военно-морские базы.
Примерно с 1922 г. в руководстве Морских Сил СССР начались споры и дискуссии о стратегии Красного флота и, соответственно, о том, какие требуются ему корабли. Возникли две группировки военно-морских теоретиков. В первой задавали тон профессора Военно-морской академии – бывшие офицеры царского флота. «В их видении суть малой войны на море сводилась к ослаблению превосходящей по мощи группировки сил противника при попытке ее прорваться к нашему побережью, посредством согласованных по месту и времени ударов разнородных сил флота на заранее подготовленной минно-артиллерийской позиции. В группировку наших разнородных сил флота предполагалось включить, кроме минных постановщиков и береговой артиллерии, подводные лодки, бомбардировочную авиацию, корабли с преимущественно торпедным вооружением – миноносцы и торпедные катера…
