Глава 1. Отголоски развала
Из дома все чаще приходили тревожные новости. Мама да и сестры настойчиво просили, чтобы я приехал. И как бы я ни хотел отложить этот вояж на весну следующего года, не мог игнорировать просьбу родных. Поэтому, согласовав на работе мой краткосрочный отпуск, по дороге домой приобрел билет на самолет с пересадкой в Москве.
Наконец настал долгожданный день вылета. Было холодное снежное утро. У нас на Севере уже месяц как лежал снег. И, честно говоря, пока доехал до аэропорта на маршрутном автобусе, окончательно замерз. А в Москве утро встретило меня пронизывающим колючим ветром. Знал, что на юге будет не холодно. Поэтому оделся легко, пренебрегая народной поговоркой: «Жара костей не ломит». В общем, прилетел по графику, без задержки. На удивление быстро прошел таможню. А у выхода из аэровокзала меня встретили племянник Рамис и племянница Лейла. И мы сразу решили отправиться в наш районный центр. Пока ехали, осенний день быстро угас – наступил вечер. Из-за густой черной тучи, плотно облегающей небо, ни одной звездочки не было видно.
Когда мы наконец-то добрались до дома и зашли во двор, я поразился до глубины души: никогда не мог бы подумать, что у нас столько родственников! Навскидку было человек тридцать, если не больше. Поздоровавшись со всеми, поговорив о том о сем, я еще больше удивился отсутствию и старшего брата, и младшего. Сестра, нагнувшись ко мне, шепотом поделилась горькой новостью – старшего брата год назад не стало. А мне не говорили, чтобы я не расстраивался. Конечно, сообщение сильно омрачило радость встречи. Но что поделаешь… Сестра сказала, что он в последнее время по какой-то неизвестной нам причине был в глубокой депрессии и относился к своему здоровью абсолютно пренебрежительно. Вот в итоге и… скончался. А младший брат с семьей живет теперь в Тамбове. Его друзья детства, после института обосновавшиеся там, пригласили брата якобы на престижную работу. Во что, конечно же, я не поверил. Престижная работа, ага! В какой-нибудь деревне коровам хвосты крутить… Да, новости были одна «веселее» другой.
После ужина, когда приступили к чаепитию, мое внимание привлекли потрескавшиеся стены дома, как будто он перенес сильную встряску, необычное для этих мест землетрясение. Но, насколько я знал, в нашем районе такие бедствия не случались. И, не сдержав любопытства по этому поводу, я спросил у мамы о причине этой деформации. На что мужики, не дав ей объяснить, что же произошло, наперебой стали удивляться, неужто я не в курсе, что они здесь пережили жесточайшую войну, учиненную жителями соседней республики? И рассказали, что эти трещины по дому – результаты артобстрелов. По всему городу разрушений было очень и очень много. Да и погибших мирных людей тоже. И что же я мог на это ответить? Мы на Крайнем Севере, конечно же, кое-что слыхали, но чтобы так все было!.. Кто бы мог там такое себе представить… А информация до нас доходила дозированная.
Я был с дороги, уставший, поэтому гости вскоре попрощались и ушли. А мама, как в моем детстве, постелив мне около печки, удалилась в другую комнату шушукаться с моими сестрами и другими женщинами. Усталость одолела меня, и я незаметно безмятежно заснул.
Настало утро. И я, по привычке встав рано, заметил, как дома холодно. Одевшись, вышел на крыльцо – рассветало. Мама была уже на ногах. Выпускала кур в огород. Я, подойдя к ней и поздоровавшись, спросил, чем помочь. Она в ответ:
– Возьми на веранде миску с кормом, насыпь курицам.
– Мам, а где дровишки, печку бы я затопил? Дома так холодно.
Мама с горечью вздохнула:
– Эх, сыночек, какие дровишки?! Ты сам-то разве не видишь: в саду было столько деревьев, а теперь остались пару гранатовых и вот одно виноградное. Все ушло в топку. А весь лесной массив армяне захватили. Теперь ни газа, ни дров. Дядя твой давеча откуда-то в багажнике машины несколько поленьев привез. Немного вчера сожгли. Осталось там несколько штук. Печкой я сама займусь.
Посыпав содержимое миски курам, я прошелся по двору, где когда-то росли плодовые деревья. Зрелище было нерадостное. Вернулся к дому. Мама умывалась из-под крана холодной водой. От одного вида этой процедуры мне стало еще холодней. Подняв куцый воротник куртки, прислонился спиной к потрескавшейся стенке дома, подставив лицо под бледные лучи восходящего солнца. Никакого тепла не ощущалось. Оглянулся – мамы уже во дворе не было. У соседей за забором громко заплакал ребенок, где-то подала голос буренка. Решил пройтись – что делать в холодном доме?
Мимо наших ворот гнали коров. Видимо, на пастбище. Чуть дальше – ближе к центральной дороге – кучковались блеющие овечки. Я, здороваясь с попавшимися на пути соседями, вышел к главной улице. За этой дорогой на бывшем пустыре, где мы в детстве пасли овечек, теперь не было ни одного свободного клочка земли. Небольшие, прижавшиеся друг к другу дома выглядели неухоженными. Я знал, что все они были построены для беженцев, и невольно подумал: «А куда гоняют сейчас эту живность? И где они их будут пасти?» Рассматривая построенные вдоль дороги дома, медленно побрел мимо так называемой в советское время МТС (машинно-тракторной станции). И вскоре оказался около крошечного поселка хлопкового пункта, где прошло мое детство. Если бы не маленькие домики, в одном из которых мы когда-то жили, это место невозможно было бы узнать. Перед хлопкопунктом (работники называли его просто хлоп-пунктом) в сторону реки через инжировые сады была проложена асфальтовая дорога. Когда-то вместо нее здесь проходила железная дорога, по которой изредка пробегала с грохотом дрезина. А мы, детвора поселка, затаив дыхание, с опаской издалека следили за ней. А потом, командой сидя в каком-нибудь кустике, изображали, как едем на воображаемой дрезине. Детство наше было трудное, голодное. В основном было тяжело зимой. А весной полегче. В огородах росли всевозможные салаты. Да и овечки доились. Вот и была наша главная еда: хлеб, молоко и зелень. А летом вообще было кайфово! В садах созревали всякие вкуснятины. Ну и мы, естественно, участвовали в сборе ягод, фруктов. Вот тогда и наедались от пуза.
