Меня разбудил телефонный звонок. Я взглянул на часы на столике у кровати. Было пять минут десятого. Я сбросил с себя простыню и спустил ноги на пол. Сквозь тонкое перекрытие я слышал, как мой старик внизу говорит по телефону. Звонят наверняка мне. Ему почти никогда не звонят. Я натянул халат, и, когда подошел к лестнице, он уже звал меня.
– Джек, тебя кто-то спрашивает, – сказал он. – Пойсон… Больсон… я не разобрал.
Я скатился с лестницы в три прыжка, заметив, что старик провожает меня печальным взглядом.
– Я уже ухожу, – произнес он. – Жаль, что ты не встал пораньше. Мы бы могли вместе позавтракать.
– Угу.
Я ворвался в крошечную, скучно обставленную гостиную и схватил трубку.
– Джек Крейн слушает, – сказал я, глядя, как мой старик идет по дорожке к своему пятилетнему «шевроле», собираясь отсиживать очередной банковский день.
– Привет, Джек!
Тринадцати месяцев как не бывало. Этот голос я бы узнал где угодно, и я вытянулся по стойке смирно.
– Полковник Ольсон!
– Да, я. Джек, как поживаешь, сукин ты сын?
– Отлично. А как вы, сэр?
– Да хватит мне сэркать. Мы уже, слава богу, не в армии! Чертовки трудно было тебя отыскать.
Мне показалось, что в его голосе нет прежней напористости. Но это величайший пилот бомбардировщика в истории, чьими наградами можно завесить целую стену, и он говорит, что пытался меня отыскать! Полковник Берни Ольсон! Мой командир во Вьетнаме! Замечательный парень, которому я помогал оставаться в воздухе в любую погоду, пока он вытрясал из вьетконговцев душу. Три года я был его старшим механиком, а потом он получил пулю в пах, положившую конец его карьере. Наше прощание стало самым печальным моментом в моей жизни. Он отправился домой, меня приписали к другому летчику, а тот оказался таким жлобом! Моим непревзойденным героем оставался Ольсон. Я и не надеялся снова услышать его голос, но вот он здесь, говорит со мной спустя тринадцать месяцев.
– Слушай, Джек, – сказал он, – я сейчас спешу. Должен лететь в Париж. Ты как вообще устроился? А то, если тебе интересно, могу подкинуть одно дело, работать будешь вместе со мной.
– Ничего себе! Да это просто мечта.
– Отлично. Плата пятнадцать кусков. Я тебе пришлю билет на самолет и денег на текущие расходы, тогда и поговорим. – Я недоумевал, почему же голос этого великого человека звучит так безжизненно? – Хочу, чтобы ты прилетел ко мне. Я звоню из Парадиз-Сити, это примерно в шестидесяти милях от Майами. Работа трудная, но тебе вполне по зубам. В любом случае, если у тебя нет ничего другого на примете… что ты теряешь?
– Полковник, вы сказали, «пятнадцать тысяч»?
– Именно, но тебе придется их заработать.
– Это меня не пугает.
– Я тебе еще позвоню. А сейчас я спешу. Пока, Джек. – И связь прервалась.
Я медленно положил трубку на рычаг, а потом уставился в потолок, ощущая, как меня захлестывает волна возбуждения. Уже полгода, как я уволился из армии. Приехал домой, потому что больше податься было некуда. Прожил эти полгода в захудалом городишке, спуская армейские выплаты на девочек, выпивку и в основном валяя дурака. Все это не радовало ни меня, ни моего старика, который управлял местным банком.
Я говорил ему, что рано или поздно найду работу, говорил, чтобы он не переживал. Он был готов расстаться со своими сбережениями, чтобы сделать меня хозяином авторемонтной мастерской, но это было последнее, чего бы мне хотелось. Я не собирался становиться очередной мелкой сошкой, как он. Я ждал Великого Часа.
Городок у нас славный, девушки покладистые. Я успел и как следует повеселиться, и заскучать и говорил себе, что, когда деньги начнут иссякать, я поищу работу, но только не здесь. И вот, как гром среди ясного неба, явился полковник Берни Ольсон, мой кумир, и предлагает работу, за которую мне заплатят пятнадцать тысяч! Надеюсь, я не ослышался? Пятнадцать тысяч! Да еще и в самом шикарном городе на всем побережье Флориды! Я ударил кулаком по ладони. От восторга мне хотелось стоять на голове!
И я стал дожидаться вестей от Ольсона. Старику моему я ничего не сказал, но он и сам был не дурак, понял, что что-то назревает.
Вернувшись из банка на обеденный перерыв, он принялся поджаривать два стейка, поглядывая на меня. Мама умерла, пока я служил во Вьетнаме. Я знал, что не стоит соваться к старику со своей помощью. Ему нравилось самому покупать продукты по пути из банка и самому готовить, пока я болтаюсь рядом.
– Хорошие новости, Джек? – спросил он, переворачивая стейки.
– Пока не знаю. Возможно. Один мой друг зовет меня в Парадиз-Сити во Флориде, говорит, есть работа.
– Парадиз-Сити?
– Ага… это рядом с Майами.
Он разложил мясо по тарелкам.
– Это ведь далеко отсюда.
– Ну, есть места и подальше.
Мы взяли тарелки в гостиную и некоторое время ели молча, а потом он произнес:
– Джонсон хочет продавать свой гараж. Такая удачная возможность для тебя. Я бы дал денег.
Я взглянул на него: одинокий старик, отчаянно пытающийся меня удержать. Ему будет совсем тоскливо одному в этой халупе, но для меня-то здесь что за жизнь? Он пожил в свое удовольствие. Я тоже хочу.
