Читать онлайн полностью бесплатно Алексей Сергеевич Жарков, Дмитрий Костюкевич - 99942

99942

Эта детективная история происходит в недалёком будущем. Профессор из Сколково занимается приближающимся к Земле астероидом, который угрожает планете глобальной катастрофой, а затем неожиданно и самым загадочным образом исчезает.

Книга издана в 2023 году.

ЧЁРНЫЙ СНЕГ, КРАСНЫЙ СНЕГ


– Ему больно? – спрашивает женщина у больничной кровати. – Он чувствует боль?

Врач на секунду сжимает губы. Белый халат застёгнут на все пуговицы.

– Не буду врать, заверяя, что боль чувствуют лишь пациенты в минимальном состоянии, сохраняющие в коме реакции на внешние…

– Доктор?

– Да, – выдыхает врач. – Одна из пуль прошла через череп и мозг, другая сломала ребро, задела верхушку лёгкого и пробила лопатку. Он страдает от болевых ощущений. Даже в вегетативном состоянии. Мы спрашивали его во время сканирования. И… да, ему больно. Но мы даём ему обезболивающие. Воды?

Женщина отстраняется от протянутого стакана.

– Обезболивающие, когда вы их назначили?

– После сканера. Не все пациенты в таком состоянии испытывают физическую боль. Установив контакт при помощи МРТ, мы спросили, чувствует ли он боль. И получили ответ: «да».

«Да», – повторяет про себя женщина. И ещё раз, и ещё. Доктор продолжает говорить, но женщина не слышит его слов.

Она слышит «Да, да, да…» Да, ему больно.


***


Он слышал их.

Чтобы потом додумать и увидеть.

Так или иначе.

А пока он плутал из сна в сон.

Прошлое ничем не отличалось от будущего, а вымысел от реальности. Это были проплывающие перед глазами картинки. Это были бесчисленные коридоры и комнаты, иногда улицы и дворы, в которые он попадал из огромного вестибюля – главного сновидения.

Попадал, но всегда возвращался обратно. Чёрное озеро вынуждало нырять с головой, чтобы наполнить лёгкие для очередной дрёмы. Раз за разом.

И ещё…

В вестибюле и пограничных снах – там, где он временами слышал приглушённые голоса, там, где он выкрикивал ответы, – кружила боль. Чёрные и красные снежинки боли. Они попадали сюда по водостокам покалеченного тела, над которым он утратил контроль. Они сыпали из вентиляционных решёток незримого настоящего.

Они липли к коже.

И таяли.

Таяли…


ХИРОН

Следы многих преступлений ведут в будущее.

Станислав Ежи Лец, «Непричёсанные мысли»

1

Уставшая от пробок Москва, по-утреннему вялая, но беспокойная, как муравейник, ворочалась под пышным одеялом низких облаков. Плотные потоки машин струились по МКАДу в обоих направлениях, и водители, втиснутые в узкое горлышко очередной стройки, ёрзали из ряда в ряд, шарахаясь от чересчур наглых и проворных товарищей.

Ещё вчера на улице звенело лето, обжигало лучами поблекшие рекламные щиты, а сейчас – небо закрыла бесконечная наволочь, вытравив голубой в серый. Впрочем, такое серое небо казалось москвичам привычней.

Максим Дюзов тянулся за «Ниссаном», перебирая в памяти косточки вчерашнего вечера. Аня извелась. В подъезде забился мусоропровод, и приторно-тошный запах принялся заполнять один этаж за другим, пока не добрался до пятого, где проник в квартиру Максима.

«Сделай что-нибудь!».

«Например?»

«Позвони кому надо, ты же мент! Пусть приедут, разберутся».

«Кому надо уже сообщили, что ты бесишься?»

«Воняет, вот что!.. Ах, я, значит, бешусь? А тебя, как всегда, всё устраивает, да? Всегда всё устраивает, лень пошевелиться. И пусть любимая страдает от этого кошмара? Как ты меня достал!»

«Достал? – апатично подумал Максим. – И когда успел?»

Глупо, в конце концов, считать, что если ты работаешь в Следственном комитете, то можешь всё. Во-первых, и в который раз, ты не «полицейский» и не «мент». Во-вторых, несмотря на то, что в обычной жизни корочка – довольно весомый инструмент прочистки чужих мозгов и побудитель к действию, тем не менее, она не всесильна. От удостоверения мало проку, если заболел коммунальный работник, обладающий крепким социальным иммунитетом, а заодно и единственными ключами от двери в мусороприёмный бункер, в тот, что рядом с дверью в подъезд. И не могут узбеки без ключей эту дверь открыть, не могут вывезти мусор, не могут пробить засор, не могут защитить от упрёков:

«Давай же, разберись с мусором, мужик ты или кто? Мусор – это твоя специальность, или ты даже с этим не в состоянии справиться?»

«В состоянии…»

Только эти вечные сроки, дела, планирование предстоящего дня… и забываешь о просьбах и обещаниях, теряешь их, точно крошечные несущественные детали.

Ругань по поводу забитого мусоропровода просочилась, словно последствия «обонятельной катастрофы», и в утро этого дня. Анины упрёки атаковали мысли о незаконченной на работе нудной мелочёвке, взрывали их и самоуничтожались. Максим не мог сосредоточиться: заварил кофе, забыл чашку у компьютера, заварил чай, полчаса держал оборону в ванной, после, одеваясь, обещал позвонить, ускорить копошение вокруг подъезда «с забитой кишкой», уверял, что не забудет, как вчера и позавчера, и, в конце концов, вышел из дома почти на час позже.

Дюзов скрипнул зубами и посмотрел в сторону. Справа, закрывая Ромашково, торчал двухметровый забор. Зимой Максим катался в Ромашково на лыжах. Размазанная по дорожному полотну пробка шевельнулась, машины проползли несколько метров. Максим прополз с ними, и в просвет между бетонными блоками, куда спускалась лестница, и где виднелось вспоротое экскаватором зелёное брюхо поля, хлынули воспоминания о последнем снеге.

В эту зиму снег лежал долго, сезон закрывали восьмого марта, устроили трассу на десяток километров и конкурс красоты среди лыжниц. Самую красивую из тех, кто «выжил» после тридцати четырёх километров, выбирали лыжники-мужчины, у которых забег был на пятьдесят. Трибуна, воздушные шарики, музыка из огромных динамиков, сизые лоскуты шашлычного запаха над подтаявшим снегом. И солнце, много яркого чистого солнца сквозь кристальный ветер Большой Весны. Максиму с трудом удалось вырваться из утренних планов Ани и приехать, чтобы снова встать на упругий «полупластик», взять в руки палки и, склонившись над спуском, увидеть, как бьются в слегка разъезженной водянистой колее лыжи. В эти моменты он не замечал того, что видел прежде, что колко давило в спину – белоснежные поля износились и обмякли, зима умирала, и земля уже виднелась под снегом, проступая трупными пятнами рыжей глины и плешивой щёткой прошлогодней травы…



Другие книги авторов Алексей Сергеевич Жарков, Дмитрий Костюкевич
Ваши рекомендации