Russia
Многие пили муть водочных луж
иль загубили в тюремьях сок душ;
плавали в ямках и стоках канав,
где утонуло бесчисленье глав;
в петли ныряли, как в цирке зверьё,
или прослыли ленивцем, ворьём;
пулю и яда вкусив иль иглы,
больше суметь ничего не смогли;
в вечность шагали с больших этажей
или вдыхали дым, гарь гаражей,
иль, перепортив всех дней полотно,
вмиг обнимали озёрное дно;
с иным же духом, отринувши зло,
в тину печали садились средь снов,
иль угождали в семейности быт,
чтобы былые прогулки забыть;
в гроб позагнались рабочим ярмом,
не накопив на загранный паром;
вены косили во штиле, страде
в этой недобро-измятой стране.
Магазинчик грехов
Грехов накучил ворох,
в вязанки их стянул.
Из них мне каждый дорог.
Ни крохи не минул.
Набрал четыре в закром,
пять, шесть – на чердаке.
Сложил по цвету, жанрам.
Три пары – в сундуке.
На случай, впрок запасся.
Заначек сделал чуть.
В подвале банок масса,
в которых похоть, жуть.
Любой на вкус и выбор.
Есть новый, есть б/у.
В подарок, ради выгод
иль в шутку. Хоть кому…
Салон знаком и вечен.
Цена оплат – душа.
Товар не скоротечен,
дождётся не спеша
своих клиентов злачных
и чистых, чей бел пух.
Отведают всё смачно.
Мошной не буду сух.
Четыре дороги
Берут уже Бога за руки
и мнут тихо траву в раю
незнавшие, знавшие муку
в наземно-бытийном краю.
Гуляют они, где – не знаю,
но Господа видят в лицо
поклонники святости, мая.
Милуясь с извечным Отцом,
витают всемысленно, тельно,
настроив третьокую связь.
А тут темь умов и безделье,
мятежье, средь толпища грязь.
Достичь не сумею я Бога.
Стихают и слёзы, и вой.
Отправлен в четыре дороги.
Лежу четвертован, больной.
Вселившийся
Среди ролей и ипостасей
живя всеразным, но собой,
в покое иль огне опасий,
идёт в гамак или забой
Великий ум. Слывёт чудесным
века и сотни тысяч лет,
незримым, мощным и безвесным,
и старцем, знающим ответ
на всё, любую шкурь примерив,
испив, отъев добра и зла,
несчастье, страсти и примеры
любви, бессонниц, ремесла.
И вот моя судьба попала
ему… Поживши чуть одной,
Бог вяжет петелье овала,
устав, наверное, быть мной.
Алкари-богатыри
Мой ринг от лавки и до двери.
А рефери – патруль, семей
глаза, бессонные соседи.
Судья сего – зелёный змей.
И сыплет винный дух удары.
Я – витязь русского бытья,
потомок бьющих род татара,
любое иго. Средь белья
и слёзных старцев я порхаю,
как завещал боец Али;
и меж маханий вслух ругаю
все поколенья и слои
врага, собрата по России.
Недолог бой. Предатель – хмель,
что, разъяривший мои силы,
коварно сводит их на мель.
Всему виной, конечно, Запад,
отнявший труд и пуд зарплат,
в подъезде ссущий, наглой лапой
моей души укравший клад.
Вот, не жалея крови, жизни,
чтоб мир боялся сил моих,
я бью за честь и стать Отчизны
сограждан пьянистых своих!
Девичник
Мотай, вращай шарами, эй,
жонглируй, мой Тарзан!
Осыплю вмиг дарами дней,
повысив суммы, сан.
И пей, дыши кальянами,
о чём-то лепечи.
Зажги, раздуй буранами
огонь в сухой печи!
И смейся юно, радужно,
тяни арканом чувств.
Вина, абсента градусом
заправь сосуды буйств.
И лоском тёмной кожицы
касайся, как во сне.
И лишь в приватной ложе ты
раскрой все тайны мне
изгибом, жаром талии.
Минута, будто час.
О, гений гениталии,
веди, ласкай сейчас
везде, фривольно властвуя!
Манящим, всяким будь!
По мне развратствуй, странствуя!
С утра ж про всё забудь!
История любви
Давай прочтём историю Ромео?
А, может, вместе сочиним свою?
Но без тоски и юных душ родео,
и без семей, зовущих нас к суду.
Красивая строка! Другая интересней!
Но мы прекраснее напишем, проживём,
заменим кислое, что серое и пресно,
на мёд и сдобу. Яркие сошьём
картины дней, одежды, покрывала,
построим замок выше, краше всех.
И будем греть, да чтоб не остывали,
сердца свои, смотря на солнце, снег.
Скажи, хорош сюжет, мечтания, идеи?
Коль нет, дополни. Веряще приму.
И Бог поможет в явь ввести сии затеи.
Начнём с утра. Прильни, я обниму…
Поэзия
Знаешь, правдива, печатна,
вечна поэзия мига, -
будь то вулканна, печальна?
Зеркало мыслей и мира.
Искренна, также искряща
суть её, что бессудебна.
Видится мне, настояща,
как и умами потребна.
Честь её чистая, частна,
честная, вестная в каждом
слове, что гордо и властно,
и сердцевина в всём важном.
Знаешь, сильна и всеочна,
малое истины племя?
Метко её троеточье.
В каждой главе её семя,
вырастет что иль увянет.
Буква – ядро или бремя,
что коротит жизнь иль тянет.
Каждой строке своё время.
Muse
Сине-сатиновый взор удивляет
средь карнавала, мозаик очей.
Бархатом, юностью тела влияет
на настроения, пыл. А лучей
ровные линии сеет помада.
Веер накидок почти невесом.
Полная магией лисьей и ладом.
Волосы пахнущи липой с овсом.
Скромно-игрива и жарко-умела.
Броска браслетов резных красота.
Слышали б вы, как она ему пела!
Всегероиня стихов и холста.
Вновь наблюдаю смешливо и тонко
с облачных высей уже третий год,
как каблуками звенит в пути звонко;
он ожидает, как рыбоньку, кот.
Мило нахолившись, смотрит участно,
давние складки размяв пиджака.
Как и впервые, поклонно и страстно
ищет свой выигрыш азарт игрока.
И на былых она чем-то походит, -
в этом и глупость, и шарм, и секрет.
И на свидание снова приходит
шлюха, которую любит поэт…
Классный
Люблю его! Расчётливый, упрямый.
Он пишет обо мне поэзии листы,
и лечит все мои печали, боли, раны,
и новых не творит. Наводит он мосты
