Боль нарастает. Стремительно распространяется от левого виска. Пульсирующая боль, текущая по венам раскаленными, обжигающими сгустками, захватила всю левую половину тела. Онемели ноги. В носу запах свежеопавшей листвы.
Боль докатилась до груди. Стало трудно дышать, но аромат не пропал, а наоборот будто бы только усилился. Попытался ослабить галстук. Руки налились тяжестью и плохо повиновались. Каждое движение дается с трудом. Пальцы свела судорога. Сознание уплывало. Успел взглянуть на желтый ковер, устилающий землю, и провалился в темноту.
Сознание вернулось резко, одновременно с резким вдохом через рот. Боли почти не было, лишь ее слабые отголоски ворочались где-то в голове. Пульс частый. Вокруг тишина. Сидел в парке на скамейке, явно стоявшей тут очень давно: покосившаяся, несколько слоев краски почти везде облупились, обнажив темную от времени древесину.
Тропинка узкая и выглядит заброшенной. Вокруг высятся почти осыпавшиеся буки и ясени, в отдалении сменяющиеся еще не до конца облетевшими березами. Других деревьев не видно. Позади грязный, когда-то, видимо, выкрашенный белой краской бетонный забор. На нем несколько неумелых граффити. Букв не разобрать.
На земле вольготно раскинулось желтое покрывало. Поверх него ясно отпечатались следы. Голубое небо делит надвое хребет диковинного зверя, составленный из облаков неведомым мастером. Отчетливо виднеются каждый сустав, каждое сочленение.
Аромат опавших листьев дурманит. Олег пошевелил пальцами, покрутил головой. Тело послушно отозвалось. Нестерпимо зачесался левый висок. Воздух всколыхнулся от комариного звона. Инстинктивно дернулся и хлопнул в воздухе руками.
Насекомое оказалось огромным, заматеревшим, жирным, насосавшимся крови. Размером с хорошего шмеля, оно лопнуло между ладоней с отвратительным хлюпом и будто бы механическим треском. С отвращением сбросив его на землю и вытерев выпачканные руки поднятым с земли желтым листом, Олег оторвался от скамейки.
Природа вокруг завораживала. Небесная синева с белым позвоночником разлегшегося на ней облачного динозавра накрывала парк умиротворяющим куполом. Откуда в этой осенней тишине и покое взяться комару, да еще такому циклопическому?
Олег взглянул на его останки и почему-то задумался о собственной гибели. Умирать не хотелось. Вдалеке прогремел по рельсам трамвай, сдернув покров тишины. Защебетала птаха, ее неуверенно подхватила другая, потом присоединилась еще одна, вклинилась четвертая – и вот звонкая песня уже разлетелась вокруг, вбирая все новые голоса.
Капли крови на листе ясеня, к которому прилип и труп комара, притягивали взгляд. Откуда-то пришло ощущение, что нельзя их там оставлять. Олег поднял листок и хотел уже сунуть в карман пальто, но потом решил набрать больше листвы и завернуть в нее свой трофей.
Со стороны, откуда приходили его следы, послышался шум. Кто-то торопясь шагал по тропинке. Среди деревьев пока никого не было видно. Тяжелая поступь и свист задеваемых веток давали понять, что идет обычный человек. Олег горько усмехнулся. Обычными теперь называли всех, чья масса стремилась догнать рост. Теперь? Сколько длилось это «теперь»?
В просвете между стволами мелькнула фигура спешащего. Олег рухнул на лавку и притворился, что спит. Человек, идущий по тропинке, заметил его и сбавил шаг. Он был метрах в тридцати, а его сопение уже казалось громче птичьих трелей. Незнакомец приблизился. Из-под полуопущенных век Олег наблюдал за ним. Ростом выше среднего, в поперечнике не больше, чем метр-тридцать, в костюме явно фабричного производства.
Плащ безжизненно свешивается, перекинутый через руку, больше похожую на оплавленную водосточную трубу с бахромой пальцев-сарделек. На одутловатом лице, которое избороздили дорожки пота, строгий, выглядящий нелепым, тонкий нос с небольшой горбинкой. Никакой растительности на физиономии, даже бровей. Шляпа сдвинута на затылок. Не дойдя до скамейки пары шагов, тип остановился.
– Эй, ты! – Голос довольно визгливый, но не слишком.
Олег удивился появившемуся чувству брезгливости. Неприятным в незнакомце казалось все: внешний вид, интонация, даже то, как он держал свой плащ. Обычно Олег не обращал внимания на такие вещи, не испытывал подобных эмоций и воспринимал все происходящее как должное. Сейчас же он поймал себя на этих ощущениях и удивился. В левый висок снова заколотилась боль.
– Доходяжка! – Олег почувствовал в обращенном к себе возгласе одновременно злобу и нерешительность. Он открыл глаза и молча уставился на отпрянувшего человека. Теперь ему удалось лучше рассмотреть его лицо. Оно выглядело собранным из разных, абсолютно не гармонирующих друг с другом блоков. Отсутствие бровей добавляло карикатурности и нелепости. Глаза немного навыкате казались бесцветными провалами в никуда. Олег не смог рассмотреть в них никаких эмоций.
– Встать! – Рявкнул незнакомец. Маленькие зубы сверкнули ослепительной белизной из-под треугольных губ. Олег внутренне поморщился, ему не хотелось подчиняться. Голос и интонации незнакомца его бесили. Он продолжал молча сверлить взглядом типа с плащом.
