На локации Вена, в душе ностальгия, но мысли рвутся наружу. Нет линейности, мнимые границы, подобно змеиному логову: текстуры мизансцены, траектория метафоры замыкается в спираль.
Всегда самое сложное – это принимать себя таким, какой ты есть, со всеми изъянами, со всеми базовыми параметрами и установками, давая себе творческую свободу действия.
Социальные сети уже решают, что мне выбирать, что снимать и о чем рассказывать. Чек скрывается за идеей, идеология – коммерческое предложение. Торговцы смертью и развратом хотят расширения своей аудитории. Москвичей продолжает портить квартирный вопрос и кредитная история. Люди с адреналиновой зависимостью – претенденты на премию Дарвина. Кто-то борется за каждую секунду своей жизни на передовой или в операционной, а кто-то расточительно обращается с ней. «Элита» состоит из неоправданно высокооплачиваемых профессий – спортсменов, эскортниц, экспертов-блогеров, скачущих по поверхностным знаниям, рупоров социальных сетей.
Сколько фальши скрыто в улыбке,
Сколько грязи скрывают глаза.
И эти кадры с «киношной» картинкой и поставленной сценой далеко отличаются от жизни живых людей. Быть «красивыми» для кого-то, но не для себя. Не это ли предательство?
Смотря на весь тот современный мир, я предпочту быть нулем, чем копией на тренды, зомбирующие навязчивыми чужими идеями. Внимание только на камеру, но что не в кадре, то на произвол.
И не мне рушить то, что стоит,
Где камни – капли слез
Разрушенных империй…
Но я все еще не могу писать о том, что не знаю, не видел и, самое главное, не прочувствовал. Все так же незаконченные мысли не дают мне покоя. У меня нет сторонников, и поэтому я всегда один на один со своими мыслями. Периодически спасает групповая и индивидуальная психотерапия. Подстраиваться под кого-то – это значит предать себя. А предавший однажды себя может спокойно и предать ближнего.
Ежедневная экспансия безумия, и с этим ничего не поделать, в том числе и смириться. Люди, подключаясь к виртуальной реальности, поневоле становятся похожими на NPC. И эта абсурдная симуляция напоминает сюжеты анекдотов категории Б. Забавным выглядит их возмущение против нахлынувших волн мигрантов в сфере обслуживания, когда они сами поощряют их своими запросами на доставку продуктов и товаров, а также выбором такси вместо похода в магазин и поездок в общественном транспорте.
Я такой, какой я есть, потому что отец никогда не сдавался, а мама была всегда рядом. Вот от чего зависит полноценность каждого человека – от семьи.
Ностальгия – это люди, это места от Азии и до Европы, прибой Средиземного моря, скамейка в Александровском саду под проливным октябрьским ливнем, незаконченные предложения в заметках, фотографии без обработок, вкус кофе на заправке Shell, где-то перед рассветом, это когда на Марсе по-прежнему классно и, распевая в унисон на закате дня, оставлять в зеркале заднего вида подмосковное Архангельское и чувствовать момент полноценной жизни.
Сейчас в периоды сменяющихся фаз мании и депрессии мне крайне важно держать при себе воспоминания, хоть и темные дни настоящего уже позарились на безмятежное прошлое и пытаются его очернить.
Без прошлого нет настоящего,
И будущего тоже нет!
Странно, когда в тебе изнутри стучится эмпатия. Допускающий присутствие в жизни насилия когда-то, вдохновляется идеей анархо-пацифизма по Г. Д. Торо, созидателем, сторонником светского гуманизма и взаимопомощи по П. А. Кропоткину с научно-атеистической картиной мира и гонзо-философией в сердце. Я – инди, я – панк, я – андерграунд, я – артхаус.
На дне рюмки абсента – абсентеизм!
Порыв криптомнезии в сюжетах крипипасты:
И на полотнах страха я верю, что живу,
Взломав однажды дежавю и виртуальную реальность.
Похоже, что сейчас то самое время красочной ностальгии. Фотографии, которым больше 10 лет, оживают в более ярких красках по сравнению с реальной палитрой настоящего. «Воспоминания у цифрового камина» обрели новую жизнь в книжной лавке «Ходасевич», а я в свою очередь ухожу в ностальгический закат с обновленным багажом знаний и под музыку Акиры Ямаоко.
